Ани Хоуп - Крупные ставки

Доминик, именно так назвали мальчика, мало помнил мужчину, ведь тот ушел немногим позже после возвращения матери из больницы с орущим младенцем на руках. Просто не вернулся домой. Ни вечером, ни под утро, ни через неделю. Искала ли она его? Доминик мог только догадываться, как долго.

Но, не смотря на отягчающие обстоятельства вины, мать никогда не отзывалась о нем дурно, ограничиваясь редкими фразами вроде «Не уверена, что Декстер хоть что-то планировал в своей жизни. Он жил одним днем!». И этого было достаточно, чтобы понять, какую боль он ей причинил.

Эмма была слишком гордой и независимой, чтобы стоять на коленях, а потому быстро с них поднялась и потащила детей в очередную страну.

За разъездным образом жизни мальчикам никак не удавалось найти друзей: как только они привязывались к месту, мать сообщала о переезде. Уже к двенадцати годам Доминик обзавелся одной важной чертой: он быстро определял людей, которые могут принести ему пользу в краткосрочном отрезке времени и на других не распылялся. Он окружал себя теми, кто был умнее, сильнее, талантливее и впитывал знания, как губка. Он стал одиночкой в обществе «избранных».

Ко всему прочему ему доставалось от матери. Киллиан, младший братец, рос болезненным ребенком, а потому получал все снисхождение, которое могло отыскаться в этой женщине. Доминик поблажек не знал. Иногда ему казалось, что Эмма слишком строга и требует невозможного.

Она таскала мальчишку по выставкам, записывала в лаборатории юных техников и инженеров, отдавала на художественные кружки и отправляла в геологические лагеря, чтобы он ковырялся в грязи и изучал камни. Доминик расширял границы знаний и отдалялся от той, что подарила ему жизнь.

Но судьба странная штука и порой в чужом человеке можно отыскать общую страсть. С Эммой у них было целых два пристрастия – музыка и литература.

Из малочисленного багажа, который мать перевозила с места на место, Доминик помнил чемодан с книгами и грампластинками. Особенно дорогой считалась сорокапятка, выпущенная в год ее рождения. Однажды раритет чуть не пострадал от гладиаторских игрищ братьев, и оба оказались на улице на пять часов, пока мать не отошла.

Познать ценность чужой реликвии Доминик смог только тогда, когда обзавелся собственной. И не в дорогущем музыкальном магазине, а на уличной ярмарке, где свои инструменты распродавал старый музыкант. Доминик вытряхнул все копилки с материнскими поощрениями за уроки игры на фортепиано и купил драгоценную вещицу.

А еще они любили читать. Бывало Эмма приносила в их съемное жилье любопытную книжицу, Доминик бросал все дела, и они, усевшись вдвоем в одно кресло или на утварь, которая была под рукой, по очереди переворачивали страницы. В эти мгновения мальчик чувствовал себя любимым сыном.

По-настоящему вырваться и освободиться ему удалось, когда бабушка настояла на высшем образовании внука. На удивление, Доминик без труда поступил в Университет Сиднея, в музыкальную консерваторию, изучал фортепиано и композицию.

Кто знает, какое будущее могло его ждать, не появись Эмма на выпускном со словами «Мне нужна твоя помощь». Тогда он выбрал семью. И с тех пор всегда ее выбирал.

Так начался их семейный бизнес, к которому со временем присоединился и Киллиан. Вместе они объехали Америку, испытали на себе Азию, Африку, Кубу и вернулись в родную Австралию.

Путешествие на круизном лайнере не было для Доминика первым, но стало поистине интересным, когда за рулеткой он увидел ее.

«Королева океана» относилась к тому классу кораблей, где придираются к каждой мелочи – будь то свежесть живых цветов или опыт нанятого персонала, и молоденькая девушка не вписывалась в общую картину. Но Мелани сознавала степень своей ответственности, умело управлялась с работой и держала дистанцию. Это импонировало, вызывало уважение и бросало вызов одновременно.

Перед глазами стояли милые ямочки на щеках, когда она смущенно улыбалась, и блеск чайно-медовых глаз. Даже в своей рабочей форме она выглядела не по возрасту женственной, без излишней жеманности. Доминик знал, как дрессируют работников, вдалбливая им чувство собственной никчемности. И глядя на Мелани, ему хотелось показать, что это не так.

Он прибыл заранее и выбрал позицию в центре, чтобы быть заметным, как положено маяку.

Волосы растрепало ветром, и Доминик бросил попытки привести их в порядок. Он глубоко и ровно дышал, чувствуя, как в груди накатывают волны приятного томления.