Аделина Кандикова - Дети Тихого Камня

Вместе они спустились на первый этаж, прошли через гостиную, с которой и начались сегодня все их проблемы. За окном была серость и падал снег, что как никогда лучше отражало настроение детей. Мисс Бёрбал открыла перед ними витражную дверь в столовую, за которой уже был сервирован стол, зажжены свечи, и даже зашторены изумрудные портьеры, чтобы капризы погоды не портили внешнюю идиллию. Мать троих чад, Мари-Элизабет Томпсон, сидела на своём месте, и раздражённо постукивая винно-бардового цвета ногтями по фамильному фарфоровому сервизу, ожидая, пока вся семья соберётся вместе.

При приглушённом свете было трудно разобрать все мелкие элементы изысканного убранства, которыми была переполнена обеденная комната поместья Квайтстон. Но бронзовые подсвечники на стенах, тяжёлая, шикарная люстра с обилием вензелей, изумрудная скатерть на тёмном дереве и фарфоровый сервиз со столовым серебром на ней, кресла с высокой резной спинкой, с изумрудно-золотым узором, множество картин эпохи возрождения и барокко и даже реплика Джоконды, всё указывало на величественность этого мета и статичность людей, владеющих им.

Мисс Бёрбал завела детей в зал, усадила за стол, а сама поспешила на кухню, дабы передать все указания, оставленные мисс Вайолд для остальной части прислуги. Дети чувствовали себя скованно в присутствии матери, так как было видно, что она чем-то крупно обеспокоена. Она напряжённо смотрела в одну точку, не обращая никакого внимания на своих отпрысков и не говорила ни слова. Даже не упрекнула Эбигейл за растрёпанные волосы, что являлось нонсенсом! Она была где-то глубоко в своих мыслях и казалось, что её терпение держится на последней ниточке, которая вот-вот разорвётся.

Причина столь напряжённого состояния Мари-Элизабет находилась за неплотно прикрытой дверью в северо-восточном углу комнаты. Там, прямо за эркером столовой, скрывался небольшой «переговорный» кабинет хозяина поместья, и по совместительству отца троих детей, Роджера-Карла Томпсона, долларового миллионера, члена общественной палаты округа, владельца крупного рудникового бизнеса и, как отметила мисс Вайолд, властного социопата. Когда семейство Томпсонов имело честь принимать у себя важных гостей или устраивать званные ужины для подобных себе игроков большого бизнеса и политики, Роджер часто приглашал своих «коллег» на переговоры именно в эту тихую гавань среди всего шума пышного бомонда. Вот и сейчас он уединился там, с телефоном у уха, и расхаживал туда-сюда, периодически посмеиваясь над словами того, кто скрывался по другую сторону провода.

Для Майкла и Эбигейл, что сидели по левую сторону стола, эта картина открывалась ясно, а вот Эмили, чтобы удовлетворить свое детское любопытство, приходилось то и дело вертеть головой. Мисс Бёрбал, при помощи Анны, выкатила в зал небольшую сервировочную тележку, и они заняли выжидающую позицию, Мей же, тихо просквозила к выходу. Наверняка, обежала собирать злосчастный горох! Майкла передёрнуло от одного воспоминания об этом чудовищном наказании, и он тут же почувствовал, как загудели коленки.

– Не вертись! – одёрнула Мари-Элизабет младшую дочку. – Это некультурно. Чему вас только ваши воспитатели учат!?

– Мы проходили сложение и вычитание на вчерашнем семинаре с мистером Коллинзом. – звонко отвечала Эмили, довольная тем, что мама задала ей вопрос. – Он сказал, что я делаю успехи и на эту тему нам не потребуется много времени.

– Отлично. – вскинула в потолок взгляд миссис Томпсон, и поправила случайно выпавшую белокурую прядь. – Тогда необходимо поговорить с ним, чтобы следующим уроком он провёл с тобой беседу по теме риторических вопросов.

Майкл усмехнулся колкости матери, за что удостоился уничтожающего взгляда Эбигейл. Ей не понравилось, что так осаживают маленького ребёнка, хоть она и сама была ненамного больше, чувство справедливости брало верх. Брат же, в свою очередь, взглядом ясно дал понять ей «не надо». Если вдруг сейчас ей снова вздумается бороться с установленным порядком, к вечеру в доме закончится горох! И отнюдь не кашей их будут баловать…

– Папа готовит новый проект? – поинтересовался Майкл у матери, чтобы не дать Эбигейл возможности вставить свои пять копеек.

– Тебе лучше будет спросить у него. – взяв себя в руки, сдержанно ответила Мари-Элизабет. Так вымерено она произнесла эту фразу, только потому что вопрос задал Майкл и его интерес к семейному бизнесу с самых ранних лет у старших было принято поощрять. Если бы Эбигейл посчастливилось задать тот же самый вопрос, мать бы взорвалась в считанные секунды. – В эти дела твой отец меня посвящает не более, чем тебя.