Юлия Яцкевич - Берлинская кровь

Зайдя в дом и увидев, как бегает прислуга, он остановил одну.

– Что тут происходит, что за переполох?

– Господину плохо, у него что-то с сердцем. Мы вызвали доктора.

Через миг после произнесенной фразы он понесся по лестнице вверх, расталкивая прислугу, желая поскорее увидеть отца. Но, столкнувшись с дверью и плачущей матерью, сидящей возле нее, он понял, что дела совсем плохи. Он опустился на одно колено и, взяв мать за плечо, едва заметно ее потряс. Та посмотрела на него.

– Что случилось с отцом?

– Мы… – говоря плачущим голосом. – Мы… ужинали, как вдруг ему стало плохо. Мы сразу вызвали доктора. Он сейчас его обследует. Есть подозрения на инфаркт.

Август выдохнул. Если бы не эта чертова вечеринка – он был в этом уверен – все было бы нормально. Теперь оставалось только ждать. Он сел рядом и стал думать о лучшем, о худшем думать не хотелось.

Глава 2

Они просидели в нервном ожидании не менее часа, прежде чем из комнаты, где лежал отец, вышел доктор. Вид у него был мрачный, Август сразу понял, что к чему, однако слабая надежда поддержала его несколько мгновений, пока врач не подошел и со спокойным видом, как будто ничего не произошло, сказал:

– Извините, ваш муж умер. Я сделал все, что смог.

Это звучало как приговор, как молния, которая ударила в их поместье. Наверное, врачи – единственные люди, которые вот так вот, без церемоний, могут сообщать о смерти. Хотел бы он научиться такому хладнокровию.

Они проводили врача и сели за стол, за которым они обычно сидели вчетвером. Он, отец, мать и Мия – его старшая сестра, которая вышла замуж и уехала далеко за пределы Берлина, а может, и за пределы Германии. Август не любил сестру, однако сейчас остро ощутил и ее отсутствие тоже. Вдвоем с мамой за полупустым столом… Одиночество, и свое и матери, почти заставило Августа расплакаться, однако он сдержался.

Просидев некоторое время в тяжелом безмыслии Август почему-то начал вспоминать сестру. Они не любили друг друга, отличались в каждой мелочи, притом что внешне всегда были очень похожи. Иронично. Мия всегда была любовью родителей и их гордостью, он же в свое время был для них сначала вторым ребенком, а позже, когда Мия уехала из родительского дома, причиной ее отъезда. Они так любили свою старшую дочь, хотя Август никогда не понимал, почему. Он – сын, он – наследник бизнеса. Теперь она обязательно заявится на похороны, мама ее уговорит. Ему не хотелось видеть эту самодовольную стерву. Если бы он мог, то придушил бы её собственными руками, у него на то было достаточно причин. Ох, какой же хорошей актрисой она была. Она могла переврать сказанное Августом так, что отец хлестал его ремнем до кровавых полос. Мие же все сходило с рук, что бы она ни сделала. Даже будучи взрослым Август не хотел умерить своей ненависти, как-то оправдать старшую сестру. Нет, он целенаправленно растил в себе недовольство сестрой, отвращение к ней, все, что отличало его от нее.

– Матушка, я думаю… – он не успел договорить, так как зазвонил телефон.

– Луиза, подай телефон, – мать позвала служанку. – Да, я слушаю. Мия, моя дорогая девочка, как хорошо, что ты позвонила! Ты знаешь, у нас такое горе…

– Начинается. – Август просто не мог слушать эти разговоры.

Он встал и направился в другую гостиную, которая находилась на втором этаже, подальше, только бы не слышать этого. Он сел в кресло и закурил. На душе было печально. Чтобы хоть как-то заглушить эту печаль, он встал и пошел в кабинет отца. Он хотел еще хотя бы немного ощутить ту атмосферу, которая была при нем. Ее больше не будет. Он открыл кабинет. Тут все еще пахло коньяком и сигарами. Бумаги лежали аккуратной стопкой – его отец был тот еще аккуратист – и его кресло стояло точно так же, как и сегодня рано утром, когда он в последний раз с него вставал. Он подошел, прикоснулся к изголовью, к ручкам, и сел в него. Раньше оно было таким мягким, но сейчас стало одиноким и холодным. На глаза навернулись слезы, но Август, как любой мужчина, привел себя в чувство мыслями о том, что никто не должен его видеть в таких расстроенных чувствах. Не будет больше человека, который учил его всему и направлял в нужное русло. Теперь его ждало, в лучшем случае, отстаивание своих прав на семейный бизнес. В худшем – его выгонят из дома и ему придётся так или иначе найти себе работу и позабыть о прежней жизни.

Время перевалило за двенадцать, и нужно было ложиться спать, несмотря на отсутствие усталости. Когда разговоры внизу умолкли и мать, судя по шагам, направилась в ванную, он встал и направился уже в свою комнату, зайдя по пути в бар и прихватив бутылку виски. Придя к себе, он лег на диван и стал просто смотреть в потолок. Ему было все равно. Мир начал рушиться слишком быстро, он и не предполагал, что все так будет. Теперь все будут его жалеть… Ох, как он ненавидел это чувство! Чувство, когда его считали слабым и беспомощным.