Алиса Гордеева - Лерой. Обещаю забыть

– Слав, – говорю подошедшему охраннику. Сегодня его смена следить за дочерью Горского. – Вон того парня в чёрной футболке и тату во всю руку видишь?

Славик уверенно кивает, а я продолжаю:

– Ему даже близко подходить к девчонке запрещено! Поверь, Горский узнает – шкуру с обоих снимет! Уяснил?

И снова кивок. С неспокойным сердцем вылетаю из «Розмарина», готовый своими руками задушить эту заразу Ладыгину, которая уже второй раз за неделю путает все мои планы.

Ночной город тает за окнами автомобиля. В салоне тихо. Лишь редкие всхлипывания мелкой пигалицы, забившейся в дальний угол на заднем сиденье, бьют по напряжённым нервам. Глупая девчонка до конца никак не может понять, что было бы с ней, опоздай я минут на десять. Сидит, дуется, словно я её личный телохранитель, а не дядька с улицы, случайно сумевший вытащить из передряги! Бросаю мимолётный взгляд в зеркало заднего вида, но ни черта не могу разглядеть.

– Успокоилась? – Мой неожиданно громкий голос разрывает тишину. – Адрес говори, куда везти!

Молчит. Всхлипывает и молчит. Мелкая не понимает, что я не супермен из мультиков!

– Ребята обещали за ней присмотреть, не переживай! Как Ермолаев её отпустит…

– Не переживать? Какой-то старый хрыч издевается там над Полинкой, а мне не переживать? – орёт на меня из глубины салона что есть силы, шмыгая носом.– Нельзя было так уезжать! Нельзя! Она же там совсем одна осталась!

– Давай верну тебя обратно! Хочешь? – не могу сдержаться, хотя понимаю, что должен. Я старше. Опытнее. Умнее. Но как же она меня бесит! Мелкая неблагодарная дрянь!

– Нет, – бормочет, глотая слёзы. – Но разве нельзя вызвать полицию? Её же там…

– Дуры вы, девки!– перебиваю Арину на полуслове.– Вас что, кто-то заставлял туда идти? Или не давал договор прочитать как следует, а? Или, может, под дулом пистолета заставлял врать о возрасте?

Бью кулаком по оплётке руля, поражаясь недальновидности и идиотизму современных подростков, но девчонка не унимается.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Можно! Головой начать думать! Но у тебя, как я уже убедился, с этим огромные проблемы! Повторяю: твоя подруга подписала согласие на участие в аукционе. Не глядя, по глупости, но подписала, как, впрочем, и ты! Но если тебя, малолетнюю идиотку, мне отдали, чтобы избежать проблем, то подруга твоя совершеннолетняя, а Ермолаев…– Я замолкаю. Ермолаев – мразь, с которой у меня давние счёты! Но трогать старика не имею права: у него чёртова неприкосновенность от самого́ Горского. Вот только посвящать малолетку во все наши дела глупо, а потому вру:– Ермолаев – серьёзный дядька! С такими не шутят! Я не могу с ноги войти в его номер и вытащить из его постели совершеннолетнюю девицу, по доброй воле и за большие деньги улёгшуюся туда! Понимаешь?

– Нет! Не понимаю!– почти визжит Арина. – Не хочу понимать! Только знаю, что не могу вот так сидеть здесь с вами, когда она там умирает!

Резко жму на тормоз. Нас обоих откидывает вперёд, и лишь ремни безопасности уберегают от удара. Выхожу на свежий воздух, громко хлопая дверцей.

Мне нужно успокоиться и как-то достучаться до девчонки, что я не всесильный, что не имею права подходить к Ермолаеву, что этот старикан при желании нас всех сотрёт в порошок. Прикрываю глаза и поднимаю голову к звёздному небу: за что на мои плечи свалилась эта капризная Ладыгина?!

– Мне некуда ехать, – слышу тонкий голос девчонки совсем рядом. – Я когда узнала, что это за место, позвонила отцу. Он не помог! Отвернулся, как и всегда! И мачеха не помогла, хотя это её сынок устроил нам ловушку. По его вине Поля сейчас страдает.

– Я, правда, не могу помочь, – бросаю мимолётный взгляд на Арину, отвечая ей.

– Верю, – щебечет та и встаёт рядом, задирая голову, как буквально минуту назад делал я.– Мы с мамой раньше каждый год в конце августа выезжали за город. Ставили палатку у реки всего на одну ночь. А когда небо становилось чёрным, как сейчас, мы смотрели на звёзды, мечтая отыскать падающую. Говорят, в это время они падают чаще всего. Но я так и ни разу не видела этого чуда.

– Увидишь, какие твои годы. – Смотрю на перепачканное тушью заплаканное лицо Арины и вспоминаю себя в её возрасте.

Мой мир тоже перевернулся в пятнадцать, когда батя пристрастился к покеру. Постоянные ссоры родителей, вечные пьянки отца, безденежье и мрачного вида люди, требующие немыслимые суммы, по крупицам разрушали нашу семью. Помню, как вечерами сбега́л из дома, иногда прихватив с собой младшую сестру Ритку, и прятался в школьном планетарии: смотрел на звёзды и мечтал перевернуть целый мир. Только вот мир оказался сильнее, и на меня ему было наплевать. Болезнь матери и постоянный голод заставили бросить школу и попрощаться с мечтами. Хватался за любую работу, чтобы Ритка могла учиться, чтобы в школе не падала в голодные обмороки, а матери хватало хотя бы на самые простые лекарства. Я наивно верил, что прорвусь, что ещё немного, и отец очнётся! Но становилось только хуже… Когда в нашу пустую обнищалую квартиру ворвались бугаи Ермолаева, чтобы в уплату отцовского долга забрать Ритку, я озверел… Именно тогда я и пришёл к Коле Горскому. Ныне криминальный авторитет, на тот момент он только начинал сколачивать вокруг себя банду, а я стал его правой рукой и верным псом. В своей жизни я совершал много плохого, и как бы сейчас ни пытался искупить свои грехи, понимаю, что вряд ли когда-нибудь отмоюсь. Но тогда иного выбора у меня не было.