Алиса Гордеева - Ян (не) для Янки

Друзья детства, соседи, одноклассники…

Первая любовь и обещание " навсегда".

Одно нелепое недоразумение перечеркнет все.

Они встретятся снова спустя несколько лет.

Он сделает вид, что никогда её не знал.

Она пожалеет, что до сих пор помнит его имя.

Да и как забыть, когда оно – одно на двоих.

– Зачем приехала? – голос равнодушный и, как обычно, холодный, под стать слякоти за окном.

– Ян, – получается хрипло. В горле першит от слёз. – Посмотри на меня! Это же я.

– Ну, дальше что? – Шахов бросает беглый взгляд в мою сторону и снова зависает в мобильном.

– Ничего, – бормочу сдавленно, чувствуя, что любые слова улетят в пустоту. Хочу развернуться и убежать: моя дурацкая любовь ему не нужна. Совсем. Его же прошла. Давно. Бесследно. Да и была ли она?

– Тогда свободна, – кидает небрежно Шахов, а я не верю, что всё зря. Сжимаю кулаки, ногтями до алых отметин впиваясь в кожу. Знаю, что если уйду, потеряю его навсегда.

– Она тебе не пара, – говорю чуть громче. Хочу казаться уверенной и смелой, а сама дрожу как лист от ветра за окном.

Ян молчит, упорно копаясь в телефоне. Он и сам всё понимает. Верю. Но изменить ничего не могу.

– Помнишь, тот вечер, перед нашим последним Рождеством, – делаю шаг навстречу. Потом ещё один. И ещё. Между нами остаётся смешное расстояние. – Мы мечтали о будущем. Ты говорил, что любишь… А теперь…

– Я пошутил, – обрывает на полуслове и обжигает чернотой своих глаз. – Всё прошло, Яна. Теперь ты не в моём вкусе!

– Пусть так, – едва сдерживаю слёзы, что скопились в уголках глаз: Шахов не увидит, как больно ранят его слова. – Пусть не со мной. Так бывает. Наверно.

Я растеряна. И хотя его признание не стало для меня откровением, оно выбивает почву из-под ног. Глубокий вдох. Пытаюсь вспомнить, зачем пришла, а после снова стучусь в закрытую дверь:

– Я просто желаю тебе счастья, Шахов! Но с ней его не будет, слышишь?

Ян безучастно пожимает плечами, а затем хлещет словами больнее любой пощёчины:

– А я и так счастлив, Яна! Без тебя счастлив! – в его глазах бездонная пустота, будто внутри всё выжжено раскалёнными докрасна углями. – Уходи!

– Я тебе не верю! – к чёрту посылаю гордость и тянусь к его лицу дрожащей ладонью.

Мягкими подушечками пальцев пробегаю по колючей щеке, замирая у еле заметного, давно затянувшегося шрама. Интересно, невеста Яна знает, откуда он взялся на его лице? Шахов шумно выдыхает и на мгновение закрывает глаза.

– У тебя душа плачет! Я же вижу, Ян. Поговори со мной! Прошу. Как раньше! Помнишь?

– Как раньше, – смакует на языке мои же слова, а затем пронзает ледяным блеском равнодушных глаз. – Ничего и никогда не будет, как раньше, Яна! А теперь, пошла вон!

Мотаю головой. Нет! Время меняет людей, верно, но не настолько же!

– За что ты так со мной? – я больше не сдерживаю слёз. Какой смысл притворяться сильной, когда от собственной слабости хочется выть, а от бессилия – лезть на стену. – Ты же обещал… Клялся, что мы навсегда…

– Вон! – повторяет уверенно, пальцем указывая на дверь.

Подбородок дрожит. Слёзы застят глаза. Ноги отчаянно подкашиваются от мужской грубости и безразличия. Бросаю взгляд на уверенно вытянутую руку. Сильную. Мощную. Со слегка закатавшимся рукавом, что обнажает запястье. Чистое. Гладкое. Вот только ещё недавно на нём красовалось тату: две буквы «Я», как символ нашей бесконечности. Его больше нет. Как больше нет и нас. Сумасшедшая боль пронизывает насквозь и безжалостно выворачивает наизнанку.

– Прости, – произношу одними губами и резко бегу к выходу, путаясь в собственных ногах. Я просто дура! Просто поверила, что он всегда будет рядом.

Хлопок двери. Нас больше ничего не связывает. Беззвучно рыдаю и обессиленно сползаю на холодный пол. Это конец! В кармане нащупываю мобильный и на заученный наизусть номер отправляю короткое «Лжец», а потом стираю все контакты Шахова из памяти телефона, жаль что также просто нельзя удалить его из своей головы. Но раз Ян смог, то и я забуду. За стеной пиликает его мобильный. Сообщение доставлено ‐ можно уходить. Но стоит подняться на ноги, как стены сотрясаются мелкой дрожью от дикого грохота, а после слух царапает звон битого стекла.

– Я всегда буду рядом, – раненым зверем воет Шахов, а после чуть тише: – Но твоим – никогда!

За два месяца до событий, описанных в прологе.