Ольга Нестерова - Сельский роман

В комнате пахло воском от догорающей свечи, остатки которой слабо мерцали в старинном бронзовом подсвечнике. Вспоминая шумное начало грозы, и удивляясь своему столь крепкому и быстрому, отключившему слух, засыпанию, Слава встал с дивана. Задул свечу и, распахнув скрипучую дверь дома, шагнул в голубую свежесть раннего рассвета.

В воздухе стоял аромат мокрой земли. Природа, обессиленная ночным ветром, затихла в ожидании утреннего солнца. По двору беспорядочно валялись мокрые ветви от деревьев, сорванные ураганной силой.

А ясень – большое старое дерево с ветвистой кроной, возвышающееся в самом углу двора, свалило грозой на землю. Деревянный забор со стороны деда Савелия был подмят и разрушен толстым стволом дерева.

Ясеню было около ста лет, и его деревянное нутро истлело, потому и не выдержало сильнейшего порыва ветра. Источенный короедами ствол, обнажив огромное черное дупло у своего основания, упал на сторону соседа, протянув ветви до входа в его дом.

Ветви загромоздили своей зеленью половину соседского двора и зацепили собой край веранды. Стекло, выбитое падающими ветвями, мелкими осколками высыпалось на землю.

Слава не слышал, как ночью падал ясень, и даже, как сыпалось разбитое стекло.

А дед Савелий? Где он?! И вчера неслышно было ни звука на его дворе…

Дед Савелий слыл по деревне колдуном. Во многом, что случалось в деревне – смерть скота, грозы, несчастные случаи с сельчанами – обвиняли плохой «глаз» Савелия.

Поэтому соседи сторонились его. Слава помнил с детства, как бабушка строго приказывала: « Даже к забору, близко не подходить! А особенно, осторожными быть на огороде, чтобы невзначай не повредить картофельные грядки опасного соседа, которые примыкают к нашим грядам!».

Детям запрещалось играть с мячом из опасения, что мяч залетит за забор колдуна или на его огород. Вечерами, нельзя было шуметь и громко включать музыку, чтобы не побеспокоить покой колдуна.

О том, что дед Савелий разозлившись, может навредить, заговорили после случая, когда умер местный, молодой еще мужик Василь.

Однажды, одна женщина стала свидетелем разговора, произошедшего между Василем и дедом Савелием. Дед Савелий сидел у своего дома, а Василь шел на фабрику. Старик попросил Василя залатать крышу. Василь согласился, но попросил авансом, выдать ему оплату за работу, в виде двух бутылок водки.

Водку забрал, обещая крышу сделать позже, но работу не выполнил.

Через несколько дней утром, когда рабочие шли на фабрику, Савелий вышел на дорогу, поджидая Василя. Увидев его, пошел навстречу.

Спросил: « Что ж ты, крышу не приходишь латать?»

– А не приду я, – нагло ответил Василь.

– Водку, то мою ты выпил, а обещание не выполняешь – упрекнул старик.

Отстань – ответил Василь, и дед со злостью крикнул ему вслед :

– Чтоб ты, сдох от этой водки!

Эти слова слышали люди, идущие рядом с Василем на работу.

Придя на фабрику, Василь тут же, встретил своего собутыльника, и они, спрятавшись за каменный забор, стали по обыкновению выпивать.

Василь сам себе налил стакан полный до краев. Выпил залпом, но не смог вздохнуть, а вытянулся, остановив дыхание, побелел лицом, и свалился замертво!

Врач позже сказал, что не выдержало нездоровое, как оказалось, сердце. А среди людей поползли слухи….

Эту историю передавали из уст в уста. Люди связали внезапную гибель мужчины с проклятьем Савелия, и стали бояться, что дед скажет им в след роковые слова или посмотрит недобрым взглядом.

Славик слышал эту и еще другие истории о том, как дед, якобы, напустил мор на соседских гусей, которые ему мешали, выщипывая траву под окнами; о том, как замахнулся клюкой на отставшую от стада корову, и навел этим порчу….

Люди быстро забыли хорошее – дед умел лечить травами и заговаривать детские болезни. Слухи о злых силах деда преувеличивались, добавлялись все новые, невероятные истории, и люди стали все больше его бояться.

Были такие, которые дойдя до забора Савелия, и увидев его, сидящего на скамеечке у своего мрачного дома, торопились перейти на другую сторону дороги, чтобы дед не навредил своим колдовскими силами.

Об этом вспоминал Слава, перелезая через мокрые ветви упавшего дерева, и пробираясь к входу в дом опасного соседа.

Распахнутая дверь его дома сияла черной пустотой. В прихожей дома, которая на местном наречии называлась «сенки», стены были увешаны пучками засушенных трав, а весь пол, залит ночным дождем.