Лариса Шкатула - Приключения на вторые девяносто

На лице красавца явно отражалось изумление.

– Вы хотите пройти к населенному пункту, – проговорил он медленно, растягивая слова, как будто пробовал их на вкус: подходят ли они к такому моменту.

– Откуда вы взялись? Уже месяц, как водой сорвало мост, и эта сторона реки отрезана от остального, населенного людьми мира.

Он требовательно повторил вопрос.

– Как вы сюда попали?

– Меня выбросила река.

Он насмешливо ухмыльнулся.

– Выбросила? Не переломав вам при этом руки-ноги?

– Синяки наверняка есть, – сказала Эльвира и покраснела. – То есть, я себя не осматривала, но чувствую, что всё тело болит, как один сплошной синяк… И шишка вот.

Она даже наклонила голову, показывая эту самую шишку.

Зачем Эльвира это ему рассказывает? Незнакомому мужчине!

– Наверное, вам не слишком удобно самой себя осматривать. Это вполне могу сделать я, – сказал он без улыбки, но Эльвире почему-то стало зябко. Показалось, что она совершила большую глупость, обнаружившись перед этим мужчиной. Опасным мужчиной, который не станет с нею церемониться.

Но она постаралась отогнать от себя мрачные мысли и спросила его, улыбаясь.

– Так вы поможете мне? Я имею в виду, определиться, в каком направлении мне идти, чтобы не заблудиться.

– Мы поможем вам! – отозвался он, делая ударение на местоимении «мы».

«Наверное, это у него такой прикол», – подумала Эльвира.

Мужчина, не скрываясь, оглядел её с ног до головы, что-то для себя решил, кивнул своим мыслям и пошёл вперёд, коротко бросив ей:

– Идите за мной.

Ничего больше не сказал, не объяснил. Как будто в момент присвоил Эльвиру себе. Теперь она как бы принадлежала ему, потому и не стоило с нею особо нянчиться.

Она, впрочем, не поверила этой своей мысли, усмехнулась многозначительно. Мол, мы ещё посмотрим. Чтобы меня, да кто-то там… какой-то мужик-лесовик, пусть и красивый, посмел бы присвоить. Да мой папа его… И осеклась. Скорее всего, этот мужик даже и не представляет, что есть на свете какой-то там вице-мэр краевого центра! Как далеко они с Вадиком отъехали от родного города? Километров на четыреста? Четыреста шестьдесят, вспомнила Эльвира.

И машину, новенькую «бээмвэ» оставили в гараже у папиного знакомого. Теперь она что же, ему достанется? Нет, наверное, папа догадается, кого-нибудь за нею пошлёт. Новая машина. С кондиционером. В то время, как другие – по крайней мере, большинство владельцев легковых машин ехали в своих железных коробках, мучаясь от жары, молодая чета Остапенко путешествовала с полным комфортом, в прохладе, кожаном салоне, слегка покачиваясь на мягких рессорах.

– Вообще-то мы с мужем сплавлялись на лодке по этой реке, – всё же решила сказать она в угрюмую спину, чтобы хоть немного расположить его к себе. Вдруг посочувствует. – У нас – медовый месяц…

Эльвира опять споткнулась,и её неожиданный спутник, почти не оборачиваясь, рукой цапнул её, падающую, поставил на ноги и строго заметил:

– Под ноги смотри.

Куда в момент делась его форма вежливого обращения! Он показал своё подлинное лицо, оказался грубым, невоспитанным… А чего ещё от него ждать? Живет в глухомани, никакого воспитания не получил. Здесь, наверное, до сих пор едят деревянными ложками. По крайней мере, именно так представляла себе Эльвира глухую провинцию. Он даже не спросил, как её звать!

Странно, она только сейчас обратила внимание, что у мужчины на плече ружье. Охотник! А вдруг всё же бандит? Сбежал из зоны, в лесу скрывается… Откуда ружье? Убил охранника… «С охотничьим ружьем!» – ухмыльнулся внутренний голос.

На самом деле девушка просто злилась. Эльвира привыкла, что мужчины не просто обращают на неё внимание, а всегда стараются добиться расположения, понравиться, и уж никак не поворачиваются спиной, изобразив на лице равнодушие.

О том, что равнодушие попутчик не изображал, а чувствовал, ей даже не приходило в голову.

Она шла, держа в виду широкую спину, почти потеряв счет времени. Брела за мужчиной, имени которого не знала, с каждым шагом уставая всё больше, так что ноги у неё стали заплетаться. Когда в следующий раз она, споткнувшись, упала, спутник посмотрел на Эльвиру презрительно, не сделав даже попытки, помочь ей подняться.

И тогда она всерьез разозлилась. В ней, наконец, проснулся и поднял голову нрав Городецких, гордых, независимых людей, для которых быть хуже кого-то казалось немыслимым, а уж упасть на виду у других…

Жалко, что этот самый нрав проснулся так поздно, потому что минуты через две выяснилось: они уже пришли.