Дана Стар - Единственная для бандита

Он кивает.

– Да, я знаю. Их уже схватили. Как только я получил угрозы, знал, что так будет. Предвидел, что меня выманят, чтобы убить и расправиться с остатками семьи. У них ничего не вышло. Ничего…

– Да? – смотрю с мольбой в тёмные глаза бандита, не веря. – Я хочу услышать?

Морщась от боли, Леон вытаскивает телефон и набирает номер Алонзо. Через несколько гудков старик отвечает:

– Да? Ты разобрался?

– Разобрался, – отвечает Леон. – Пришлось пожертвовать частью бизнеса в России. Очень большой частью, пообещав его чинушам за возможность разделаться со Злобиным и засадить за решётку ублюдков, оставшихся в живых, до конца их жизней.

– Это малая часть. За спасение твоей семьи, – скупо отвечает Алонзо.

Я всхлипываю, услышав на заднем фоне требовательный крик младенца. Это мой сыночек. Как же сильно я хочу его увидеть и обнять!

– Алина? – неожиданно тепло обращается ко мне Алонзо. – Твой сын ждёт. С возвращением в семью…

– С возвращением в семью, – повторяет Леон, запирая меня в клетке сильных объятий. – С возвращением, Любимая. Единственная…

Перелёт в Италию и поездка до поместья проходят, словно во сне.

Прибытие в поместье Моретти. На крыльце выстроилась вся прислуга полукругом, а в центре стоит Алонзо с крошечным свёртком на руках. Машина медленно подъезжает, а у меня случается дежавю. Дурацкое подсознание опрокидывает меня в прошлое. Мне кажется, что я только беременна и приезжаю сюда впервые, чтобы выносить для жестокого мафиози ребёнка и отдать его. Я трогаю руками свой живот, перед глазами всё плывёт в ядовитом тумане.

– Мы приехали, любимая. Ты дома…

Ты дома.

Что?! Где я?! Неужели… Мне так сложно поверить. Сложно пошевелиться. Сложно сделать хоть что-то. Я боюсь даже дышать. Сижу на месте, как приклеенная.

– Лина…

Я смотрю на протянутую руку Леона. Он терпеливо дожидается, пока я выйду из автомобиля. Но я дико боюсь сделать это. Мне кажется, что стоит только выйти, и всё вернётся в исходную точку. Должно быть, я просто схожу с ума, но я… страшусь, что круг замкнулся и я вечно буду крутиться в нём. До конца времён. Одно и то же… Одно и то же.

– Лина, что с тобой?! Лина?!

Леон вытаскивает меня из автомобиля, держа бережно. Но я… падаю вниз. Сознание уплывает в черному. Слышу отдалённые крики, среди них крик младенца. Моего сына… Я так хочу увидеть тебя, маленький!

– Напугала же ты меня, маленькая…

Я открываю глаза. Леон стоит возле кровати на коленях, целуя мою руку. Его тёмные глаза полны боли и сожаления. Он держится за мои пальцы, сминая их.

– Ты упала в обморок. Мы вызвали тебе врача. Он осмотрел тебя, выписал постельный режим, сказал, что у тебя… – Леон прокашливается. – У тебя застой молока. Небольшое воспаление. Ты будешь лечиться здесь, у нас дома. К тебе будет приезжать команда специалистов. Всё будет хорошо.

На последних словах его голос ломается. Он утыкается лбом в мою руку. Мощные плечи бандита мелко вздрагивают. На мою руку скрапывает что-то горячее, обжигающее. Это… слёзы. Леон плачет. Впервые вижу его таким сильным, несломленным, но коленопреклонённым.

– Это моя вина. Но у нас всё будет хорошо. Обязательно…

Леон поднимается и выходит. Я кричу ему вслед, что хочу увидеть сына, но слышу лишь тишину и лёгкое, едва слышное сипение. Я так разбита, что не в силах даже говорить!

Я откидываюсь на подушки и мгновенно засыпаю. Просыпаюсь лишь для того, чтобы доползти до ванной и туалета, проглотить немного пищи и принять медиков, обслуживающих меня с заботой и лаской ангелов во плоти. Я быстро пойду на поправку, потому что у меня молодой организм, обещают врачи. Леона я почти не вижу. Я знаю, что он есть, чаще присутствует тенью, но его словно что-то гонит прочь. Я даже знаю что. Чувство вины!

Проходит несколько дней, прежде чем я смогла полноценно ходить и сидеть подолгу в постели. Именно в один из таких дней в моей комнате появляется Алонзо, разодетый, словно франт. Он склоняется и по-отечески целует меня в щёки, трепетно обнимая. Потом садится в кресло с важным видом и прокашливается, говоря:

– Можете зайти.

Я привстаю на кровати и кричу радостно, видя, как в комнату заходит девушка с младенцем на руках. Она протягивает его мне. Я тяну руки к своему маленькому солнышку, ангелочку, лучшему ребёночку на целом свете. Я мечтаю подержать его, но мои руки трясутся. Я боюсь, что не удержу его.

– Оставь нас, – командует Алонзо, принимая Габриэля. Немного покачав пухлощёкого мальчугана, дед склоняется надо мной и осторожно прикладывает его ко мне, лицом на грудь. Старик поддерживает младенца и накрывает мою руку своей, унимая дрожь.