Алла Полянская - Ничего не возьму с собой

— И что ж, так и не выяснила полиция ничего?

— Нет, ничего. — Анна опасливо косится на Никиту. — Да вот Никита Григорьевич знает лучше меня, наверное.

Никита готов придушить Лепехину за то, что она все выболтала матери. Анне ведь невдомек, что его матери нельзя волноваться, что она едва не умерла и если бы не доктор Круглов, то непременно умерла бы. Конечно, не рассказать его матери что-то, если она спрашивает, вообще немыслимо. Но могла бы посопротивляться, а ведь к гадалке не ходи — выболтала все сразу же. И всего-то они вместе на стол накрыли, пока он был в душе.

— Садитесь кушать, дети.

И эта фраза тоже была привычной — когда в очередном новом городе, куда переводили по службе отца, у Никиты появлялись приятели, то часто местом их сборов оказывалась квартира, выделенная Радецким. Мать готовила нехитрое угощение — не держать же детей впроголодь! — и звала всех к столу, даже если на столе было только варенье, чай и нарезанный аккуратными ломтями белый хлеб. Чем богаты, тем и рады.

— Самое главное — совершенно непонятно, зачем все это проделали. — Мать задумчиво смотрит на Никиту. — Ты сам-то что думаешь?

Никите очень не хочется обсуждать убийство с матерью. Он боится взволновать ее: мать вида не покажет, а все равно будет переживать, думать об этом, представлять всякие ужасы, опасности. И закончится это снова больницей, а там… да ну, подумать страшно.

Вот только мать об этих его страхах ничего не знает. Сидит себе как ни в чем не бывало, с Лепехиной о разной ерунде болтает. А старший менеджер уже и не плачет, освоилась совсем, словно и не висел сегодня убитый кладовщик на месте утреннего пугала.

Никиту клонит в сон, и ему категорически не нравится мысль о том, что ему еще везти Лепехину на край географии. Вызвать бы такси нервной девице, и пусть катится на свою улицу Лизы Чайкиной, а он хочет спать.

— Иди спать, Никитка, ты совсем сонный. Ложись у меня, чтоб мы тебе своей болтовней не мешали, я чистое белье там для тебя постелила. — Мать трогает Никиту за плечо. — А мы тут еще поболтаем немного. Машинка достирает, нужно будет развесить стирку.

Значит, Лепехина решила все-таки ехать на такси, понимает Никита, и такое решение ему нравится. За мать он не переживает: она абсолютная сова, в первой половине дня практически бесполезная для общества, потому что ее биоритмы заставляют развивать бурную хозяйственную деятельность ближе к вечеру. Стирать по ночам для матери самое то — она любую работу предпочитает оставлять на вечер, потому что вечером в ней словно включается какой-то двигатель, и она с легкостью справляется с любыми задачами, не выказывая никаких признаков усталости.

Сам же Никита, как и когда-то его отец, рано встает и практически сразу готов вступить в новый день, но в десять вечера заряд его батареи истощается, словно кто-то невидимый включает режим сумерек, плавно переходящих в ночь. И тогда он замирает и впадает в кататонию, и лучшее, что ему при этом нужно сделать, — просто найти подходящее для сна койко-место и поспать свои положенные восемь часов.

Вот и сейчас он идет в спальню матери, ощущая такую страшную усталость, что просто на ходу уснул бы, и немудрено: на часах уже новый день, и так поздно он уже давно не ложился.

Никита сбрасывает одежду и падает на кровать, пахнущую свежим бельем, засыпая раньше, чем его голова коснулась подушки.

Ему снится покойный отец, одетый в парадную генеральскую форму, в фуражке с блестящим околышем, и он что-то говорит Никите, глядя на него серьезно и значительно, только его слова тонут в шуме ветра, и Никита не разбирает ни слова.

Генерал Бережной не ждал посетителя. Он готовился к совещанию — секретарша принесла ему последние сводки, и, когда в кабинет быстрым шагом вошел Игорь Капинус, Бережной был немало удивлен. Незваного визитера его неподдельное удивление очень позабавило.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. — Капинус протянул руку для приветствия. — А я все жду, когда ты позвонишь мне. Сегодня даже по лбу себя хлопнул: Игорь, старик, ты забыл, с кем дело имеешь? Не позвонит старинный друг-приятель, гордый он у тебя. Ну, а я не гордый. Я проезжал мимо — дай, думаю, загляну, крестнице гостинец передам. Полчаса есть у нас?

— Ну, полчаса есть. — Бережной хмыкнул, стараясь не показать, как рад визиту приятеля. — Присаживайся, расскажи, каким ветром.

Капинус поставил перед Бережным объемистую коробку.