Алла Полянская - Ничего не возьму с собой

Обругав себя скотиной, Никита нашаривает в кармане платок. Вот отчего-то женщины никогда не носят с собой платков. В лучшем случае в сумочке заваляется пакетик одноразовых платков, оставшихся от насморка, или влажные салфетки, которые на случай слез вообще не годятся. А у мужчин, как правило, всегда есть с собой платок. У Никиты тоже есть, мать ежедневно кладет ему в карман чистый отглаженный платок, и сейчас он пригодится менеджеру Лепехиной.

— Вот, возьмите платок. — Никита протягивает девушке платок. — Берите, берите, у меня их достаточно. Не надо плакать, что ж теперь… раз так вышло.

— Я знаю. — Анна всхлипывает, и не искусственно, как всхлипывала Габриэлла, и слезы у нее тоже были настоящие, а не пролитые перед зеркалом, установленным позади камеры. — Просто я вот сейчас вдруг поняла до конца… Мы же сюда после работы часто заезжали. Здесь выпечка очень хорошая, и его мама очень любит пончики с малиной, а мой папа булки с маком. И мы покупали, болтали, смеялись… Он был хорошим другом, понимаете? И у него, кроме меня, никого не было. У нас сложные отношения с семьями, в этом мы очень похожи. Он мне был почти братом, потому что мы даже в одной кроватке часто спали, когда или его, или моим родителям куда-то было нужно. Нас тогда укладывали в одну кроватку, то в мою, то в его… и в школе мы вместе были, и потом тоже… а теперь как же? А главное — за что, зачем так-то с ним потом? Ну, убили, а подвешивать зачем?

— Не знаю. Я…

— Сынок!

Никита вздрогнув, оглядывается. Откуда здесь в такой час могла взяться мать, он даже не представляет, но это, несомненно, она.

— Решила постирать, тебя ожидая, а порошка не оказалось. Ну, вот и вызвала такси, приехала. Час поздний, открыт только этот магазин.

— Что ж ты мне не сказала?

— Сразу позабыла, а потом решила пройтись по магазину. Да тебя-то и ждать долго, а стирать сегодня хотела. — Мать встревоженно смотрит на заплаканную девушку. — Деточка, что ж ты плачешь так? Никита, что стряслось?

— Мам…

Никита знает, что у матери есть способность — растормошить человека и вытащить из него всю правду, и так у нее тихо и необидно получается, что человек еще и благодарен ей остается — за восстановленное душевное равновесие.

— Давай-ка, Никитка, на кассу пойдем и домой. Я плов приготовила, салатик порезала. Посидим, чайку попьем, поговорим.

— Нет, спасибо… я домой. — Анна снова всхлипывает. — Я… поздно уже…

— Тебя дома ждут?

— Нет. — Анна покачала головой. — Родители уехали на отдых, но…

— Вот и ладно. Тогда едем.

Мать берет Анну за руку и ведет между стеллажами. Анна Лепехина, старший менеджер и взрослая девушка с двумя высшими образованиями, покорно идет за ней, а Никита толкает им вслед тележку с продуктами и стиральным порошком, будь он неладен, и думает о том, что более нелепой ситуации придумать невозможно. И теперь все это совершенно непонятно, чем закончится, а ведь всего и надо было, что отвезти злосчастную Лепехину на эту ее чертову улицу Лизы Чайкиной. И сейчас он был бы на пути в супермаркет, а дома, наевшись плова, залез бы под плед, и… Но история не знает сослагательного наклонения, и любая прожитая секунда — уже история, изменить ее нельзя, а потому нужно рисовать теми красками, что есть.

Их с матерью квартира стала для него последней крепостью, единственным местом, где Никита чувствовал себя в безопасности. И когда он переступал порог их дома, то всякий раз ощущал, как история с Габриэллой сломала его. И если вначале осознание этого пугало, то теперь он привык. Что ж, есть вещи, которые сложно переживаются, если вообще переживаются. И даже если ты их все-таки переживешь, все равно никогда уже не будешь прежним. Меняешься ты, меняется что-то в мире для тебя, иногда значительно, а иногда неуловимо, но действительность и ее восприятие меняются навсегда.

— Никитка, иди кушать! — зовет Никиту мама.

Есть события и явления, постоянные в своей изменчивости: приходят зима или весна, по календарю в свой черед, а фактически — когда им угодно; и солнце тоже встает, но всякий раз по-разному, так что его тоже нельзя назвать неизменной величиной; а о реке так и подавно все всем известно — нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

А есть вещи, которые никогда не меняются. Например, то, как мать зовет его к столу. Одна из последних постоянных констант в его изменчивом мире.

И он рад этому и хочет каждый день сидеть за столом — есть плов, который у матери получается отлично, или что-то другое, неважно что. Да только теперь за столом сидит старший менеджер Лепехина, зареванная и абсолютно неуместная в их с матерью размеренной жизни. Жизни, которую он так старается наладить. Правда, получается пока так себе, надо это признать.