Эрика Адамс - Игрушка палача [СИ] [litres]

Я всё ещё стою без движения, когда она делает ещё пару шагов навстречу мне. И я чувствую, что у меня больше нет сил сдерживаться. Я медленно поворачиваюсь к ней лицом, взглядом выхватывая её фигурку, такую же тонкую и хрупкую, как запомнил, вижу её лицо, мгновенно изменившееся, и непонимание, всколыхнувшееся в её глазах.

А следом она тянется к автоматическому лазерному пистолету и направляет его в мою сторону. От этого молниеносного, отточенного так, словно проделывала его не один десяток раз, движения меня скручивает пониманием того, что произошедшее поранило её гораздо глубже, чем я мог себе представить. Ведь раньше Тайра никогда не искала силы и поддержки в оружии, презирая силовые методы борьбы.

— Раньше ты не хваталась за оружие при первой же возможности, птичка…

Я проговариваю эти слова, боясь, что они звучат лишь в моей голове, а я немо мычу. Но слух фиксирует звуковые вибрации, подтверждающие, что я всё же произношу слова.

— Стой на месте!

Ееё пальцы на курке немного дрожат. Но сбоку пистолета мигает красновато-оранжевая лампочка, сигнализирующая о том, что он полностью заряжен. И стоит ей хотя бы немного надавить на курок, в мою сторону полетит лазерная струя, способная прожечь во мне дыру.

— Мне разрешено применить оружие, Донат, если что-то покажется мне сомнительным. И мне не нравится то, что я вижу перед собой.

Мне плевать, если это на самом деле произойдёт. Пусть, от её руки, лишь бы сократить неумолимое расстояние между нами. Я шагаю вперёд, утыкаясь грудью в дуло пистолета.

— Можешь завершить начатое ещё тогда, пару лет назад, если тебе этого хочется. Но смотри не передержи палец на спусковом крючке, у этой модели пистолетов есть одна очень неприятная особенность. Их быстро переклинивает, если обращаться с ними неправильно.

Тайра медлит, не будучи в силах понять, настоящий ли я стою перед ней или это очередная игра, затеянная кем-то другим. Я, как и раньше, легко считываю выражение её лица, понимая, какие сомнения раздирают её на части. Я просто разжимаю холодные пальцы, стискивающие пистолет, и отбрасываю его в сторону. Я обхватываю её лицо, поднимая к себе и вбирая его своим взглядом.

Я пытаюсь достучаться до неё именно так, уверить в том, что я не галлюцинация и не фикция, что я жив, несмотря ни на что и нахожусь здесь ради неё. Тайра боится поверить в то, что видит. Её крутит в водовороте боли, бурлящем и глубоком, и она утягивает меня вниз за собой.

Я, как и прежде тону в ней, в её невероятных глазах, сейчас немного потемневших от завладевших эмоций. Я прижимаю её к себе слишком крепко, стискиваю в объятиях так, что, кажется, сейчас раздавлю. И в то же время меня несёт прочь от небывалой нежности и потрясающего ощущения, что она — здесь, в моих руках, упирается лбом в мою грудь и что-то глухо произносит. Я отвечаю на её слова, между нами завязывается какой-то разговор.

Но сам я млею от того, как Тайра легонько дрожит под моими пальцами и прижимается всем своим телом, открываясь понемногу, готовая поверить мне вновь. Опять.

«Поверь, на этот раз я ничего не испорчу!» — мысленно умоляю я, понимая, что время для подобных обещаний настанет чуть позже, когда надо будет рассказать обо всём. Но мне нужно сказать это хотя бы самому себе, развернуть это обещание, как знамя, под которым я буду шествовать отныне, бережно храня её от всего.

Я сгораю от нетерпения почувствовать вкус её губ и прикосновения тонких, маленьких пальчиков всюду. Мне хочется как можно скорее подхватить её и убедить в собственной любви, бьющей через край, выплёскивающейся и затапливающей всё вокруг. Её во мне так много, что я могу обернуть ею свою птичку в несколько слоёв, спрятать под её надёжные своды и просто сесть рядом, у входа, смиренно ожидая, когда она снизойдёт до меня.

Но краем уха слышу, как в брюхо летательного вторгается посторонний, с ухмылочкой возвещающий о своем присутствии. Дэйррин, конечно, кто же ещё. Мой любимый и ненавистный мне одновременно дядюшка, единственный живой терраэн, которого я имел удовольствие лицезреть на протяжении последних двух лет. И следом слышу, как Тайра бросает ему в лицо своё недовольство и обвинения, полыхая от ярости, от того, что он скрывал от неё всё это время, что я жив.

Я ухмыляюсь. Тайра может быть и такой, дерзкой и бесстрашной, не признающей какие-либо различия и регалии, действующей только согласно своим внутренним установкам. А вот Дэйррин спокоен. Кажется, ему не впервой разговаривать с ней, выслушивая подобный тон. И я могу лишь удивляться, что ей удалось выцарапать себе подобную привилегию у него.