Карен Уайт - Когда я падаю во сне [litres]

Наконец мы проголодались и взяли себе по пиву и хот-догу (мой – без соусов и добавок). Я два раза танцевала с Джонатаном – оказалось, он почти такой же хороший танцор, как и Беннетт. Предсказание Мейбри сбылось: меня пригласили еще несколько кавалеров. Несмотря на то что все были убелены сединами и двигались чуть более скованно, чем молодежь, танцевали они отменно, и я отлично провела время.

Уже почти совсем стемнело, когда вдруг у меня за спиной раздался знакомый голос:

– Вы позволите?

Еще не успев обернуться, я почувствовала аромат одеколона. Джексон Портер, футбольная звезда школьной команды, в которого я много лет была безнадежно влюблена. Слова Мейбри, что он напыщенный урод, а я смотрю на него сквозь розовые очки, вылетели у меня из головы. От одного взгляда на его широкие плечи и твердый подбородок я забыла обо всем.

Джексон с привычной самоуверенностью кивнул Беннетту, не ожидая от него возражений. Однако, вместо того чтобы выпустить мою руку, Беннетт сжал ее крепче.

– Ты действительно этого хочешь, Ларкин? – спросил он, подчеркнуто не обращая внимания на Джексона.

Меня охватили сомнения. Я хорошо помнила, чего хочет Ларкин-школьница, но так до сих пор и не разобралась, чего хочет взрослая Ларкин.

– Да ладно тебе, чувак, мы же друзья, – вмешался Джексон.

– Разве? – спросил Беннетт, по-прежнему держа меня за руку.

Я высвободилась, не сводя с него глаз.

– Как-то жарко стало. Полагаю, свежий воздух и холодное пиво – то, что нужно. – Я повернулась к Джексону: – Что думаешь?

Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, и мое сердце затрепетало от восторга.

– Совершенно согласен. – Джексон обнял меня за талию и повел к выходу. – Увидимся, Беннетт. Не волнуйся, она в надежных руках.

Я не стала оборачиваться, но все равно чувствовала, как Беннетт смотрит нам вслед.

Мне очень хотелось пить, и я залпом опрокинула стакан с пивом. Не успела я и глазом моргнуть, как Джексон вручил мне второй. Присесть было негде, поэтому мы медленно побрели по улице.

– Ну, как тебе дома? – спросил он.

– Если не считать того, что мама в больнице, все хорошо. Рада была повидаться с семьей и друзьями. – Я рассмеялась. – Даже влажность меня не пугает. Вот, подержи-ка минутку. – Я отдала ему стакан, сняла с запястья резинку и стянула волосы в хвост, стараясь не замечать, как Джексон смотрит на мою грудь. Я поспешно забрала у него стакан.

– В этом платье ты прямо секс-бомба.

Я чуть не поперхнулась:

– Что, прости?

– Извини… собирался сделать комплимент, но, видимо, неправильно выразился. Я хотел сказать, ты потрясающе выглядишь. Тебе есть чем гордиться.

Я думала, он имеет в виду мой переезд в Нью-Йорк и новую жизнь с чистого листа.

– Ты здорово похудела… просто отпад. Я полдня-то не могу протянуть без еды. Не представляю, как тебе удалось столько голодать.

Я глотнула пива. В голове слегка шумело. Он что, хочет меня оскорбить?

– Вовсе я не голодала. Просто перешла на правильное питание и начала заниматься спортом. Мой психотерапевт называет это «заботиться о себе».

– Ну, как бы то ни было, прими мои поздравления. Отличный результат. – Джексон поднял бокал, и мы чокнулись, умудрившись не пролить ни капли.

– Э-э… да, спасибо.

«Я всегда считал тебя красавицей», – вспомнились мне слова Беннетта. Надо поблагодарить его за поддержку. Не сомневаюсь, он говорил искренне.

На плечо упала большая холодная капля. По асфальту застучал дождь. Я оглянулась на танцпол, прикидывая, успеем ли мы добежать до навеса, прежде чем хлынет.

– Моя машина за углом, – сообщил Джексон, будто прочитав мои мысли.

Он взял меня за руку, и мы побежали. Как раз вовремя: раскатисто грянул гром, облака разверзлись, и на землю обрушился ливень. Забравшись в машину, мы взглянули друг на друга и расхохотались: оба мокрые до нитки.

– Надеюсь, дождь скоро кончится, – сказала я, вглядываясь в туманную мглу. – Хочу еще потанцевать.

Джексон заправил мокрую прядь волос мне за ухо.

– Думаю, нам будет чем заняться, пока ждем. – Его ладонь легла мне на затылок.

Да, целоваться он умеет. Я столько об этом мечтала, но, как ни странно, не почувствовала искры. Ни блаженного трепета, ни бабочек в животе, ничего подобного. Ощущения обострились: прикосновение его губ, вкус пива, барабанная дробь дождевых капель – все чувствовалось особенно ярко и четко. Я открыла глаза. Память, словно мощный прожектор, высветила правду: Джексон впервые поцеловал меня, хотя прикасался ко мне не в первый раз.