Вадим Ефимов - Белое платье

Роман быстро сдружился с ним, и они старались держаться вместе. Алеша попытался успокоить приятеля:

– Ты же знаешь этих сволочей, им только дай повод докопаться. Подонки, одним словом!

Он похлопал Романа по плечу, и они пошли на построение.

На следующий день на утреннем осмотре, увидев у Романа синяк под глазом, командир взвода поинтересовался:

– И кто же вас так?

Роман опустил голову. Тогда лейтенант позвал командира отделения.

– Доложите, товарищ Живаев, откуда у вашего подчиненного вот это? – офицер указал на синяк под глазом.

На лице Живаева скользнула ехидная улыбка.

– Я упал, – неожиданно проговорил Роман.

– Где же? И интересно, как? – недоумевал офицер.

– Он упал, – подтвердил Живаев, встав по стойке «смирно». – Я видел, как он ударился об стол. Хорошо, что глаз не выбил, товарищ лейтенант.

Роман злобно посмотрел на своего командира отделения.

– Пишите объяснительную, – приказал командир взвода. – Прямо сейчас. И все как было.

Живаев и Кушнерёв прошли в бытовую комнату. Командир отделения закрыл плотно дверь и подошел к рядовому:

– Кушнерёв, не смотри на меня волком. Это солдатская жизнь. У неё свои законы. Будет тебе год, и ты будешь нормально жить. Пойми, и никто ничего здесь не исправит. Даже этот зеленый лейтёха, наш комвзвода. Я в свое время тоже вставал в пять и чистил до четырех часов ночи картошку. Драил туалеты и стирал вонючие носки «дедам». И я так же ходил в синяках. А почему?

– Потому что ты сам этого хотел! – огрызнулся Роман, и, взяв чистый листок, начал сочинять объяснительную.

Живаев промолчал.

Шел декабрь 1979 года. По учебному подразделению поползли слухи, что отдельные разведроты скоро отправят в Афганистан. Эту новость Роман воспринял с энтузиазмом. Так хотелось поскореё забыть эту строевую и огневую подготовку, зубрежку уставов.

Впрочем, все прояснилось 28 декабря. Утром роту срочно построили на плацу. Командир неторопливо пробежал глазами по строю и громко скомандовал:

– Равняйсь! Смирно! Равнение направо!

Чеканя шаг, он подошел к командиру батальона.

– Лёха, чего им неймется перед Новым годом? – тихо проговорил Роман стоящему в первой шеренге другу.

Сурин пожал плечами:

– Жираф большой, ему видней!

Поздоровавшись со строем, комбат сразу же перешел к делу:

– Я обращаюсь к вам от имени высшего военного командования страны. Должен вам сказать, что на вас, товарищи, возложена ответственная задача: с сегодняшнего дня вы – воины-интернационалисты.

Небольшой шумок пробежал по строю. Но комбат, не обращая на это внимания, продолжил:

– Вы знаете, какая сейчас сложная обстановка в Афганистане. Наш братский сосед в опасности и просит помощи. Апрельская революция победила, но бандформирования, при поддержке Пакистана и США, хотят вернуть страну в прошлое. Экстремисты хотят задушить молодую демократическую республику. Советское правительство приняло мудрое и правильное решение ввести советские войска в Афганистан. И вам, товарищи солдаты, выпала честь войти в республику одними из первых. Вы должны гордиться этим!

Роман побледнел. Взглянул сначала на начальника политотдела (тот стоял, с опущенной головой), а потом – на своего ротного и прошептал:

– Лёха, кажется, попались!

– Срок отбытия – 2 января, сразу же после праздника, – сказал комбат и приказал подразделению готовиться к отправке.

Строй распустили, и солдаты молча пошли в казарму.

– Пацаны, это хорошо или плохо? – домогался до каждого рядовой Локтев. – Что это значит, интернационалист?

Но никто ему не ответил. Правда, старослужащие усмехались: мол, наконец-то постреляем из автоматов.

Вся предпраздничная подготовка теперь отошла на второй план. Молодые приуныли, да и «деды» старались по мелочам не докапываться до них.

– Нас не возьмут, нам до дембеля осталось три месяца! – говорил Живаев своим бойцам. – А вам там достанется. Это не на политзанятиях сидеть, там война!

Офицеры запретили солдатам сообщать домой об Афганистане. Почта была взята под строгий контроль. Замполит заявил, что как только будет известен адрес полевой почты, можно будет послать родным весточку.

Новогодний праздник не прибавил настроения. К тому же все ограничилось небольшим праздничным столом и телевизором. Солдаты даже не стали готовить театрализованную программу. В час ночи все легли спать. А уже второго января их жизнь полностью изменилась.