Элеонора Хитарова - Любить Кеану

Но, несмотря на свою загруженность, я все равно умудрялась не концентрироваться на работе полностью, а хранить доминирующей мысль о Кеану в моем мозгу.

Это так странно – просматривать эскизы, а думать о нем, писать отчеты – и тоже думать о нем. Бегать из цеха в студию и обратно, с ворохом дорогой экспериментальной одежды в руках, но при этом, все равно продолжать думать о нем.

Могу ли я сформулировать, что именно я думала? Пожалуй, нет. Это было все равно, что постоянно видеть черты его лица сквозь завесу повседневных забот. Так видят радугу сквозь дымку тающих туч, сразу после грозы.

В один прекрасный день, мы всей студией отмечали день рождения

одного из манекенщиков-фаворитов Джулиана. На импровизированной вечеринке присутствовали секретари, швеи, помощники дизайнеров, много разного народа, были также манекенщицы, ну куда уж без них.

После третьего бокала Кьянти на пустой желудок, я, как на грех, разговорилась с одной из них, восемнадцатилетней Мариеллой. Моя беда заключалась в том, что после определенного количества ничего не значащих реплик, я неизбежно скатывалась на разговор о Кеану Ривзе. Согласитесь, о чем же еще мне разговаривать с чужими людьми? Не о желудке же моем, в самом деле!

Кстати, интересно, сколько их, этих жеманных тонконогих фей, страдали тем же недугом что и я? Думаю, каждая четвертая, в лучшем случае. Интересно, сколько из них хотели бы это с кем-нибудь обсудить, найти какую-то поддержку? Думаю, все. Но ни одна, ни при каких обстоятельствах, не осмелится заговорить о своем обжорстве публично! Ведь это то же самое, что при всем честном народе сознаться в пристрастии к наркотикам, только еще омерзительнее и позорнее. И совсем совсем не модно!

Так вот. Сначала мы кратко обсудили «Матрицу», потом речь пошла о Нео. Я была уже пьяна. И черт меня дернул восхвалять его вслух! Мало я восхваляю его про себя? Идиотка, я даже прослезилась от трепетного восторга.

Мариэлла долго молчала, не прерывала меня. На лице ее отражалась этакая жалостливая снисходительность, которой она аккуратно прикрыла непонимание и отсутствие интереса. Будто я была пациенткой клиники для недоразвитых, а она, совершая акт доброй воли, пришла эту клинику навестить, из вежливости спросить мое имя, участливо погладить меня по голове и подарить мне конфетку.

Когда я осознала это, было слишком поздно: я выложила ей все, как на духу!

Она с трудом сдерживала смех, ибо эта восемнадцатилетняя нимфа досконально знала, что и кто ей нужен, и в этом длинном списке надобностей не было места звездам далеким: только те, до которых можно дотянуться рукой, и которые способны материально оправдать ее труд протягивания руки.

Мариелла: «Ну, вообще! Я думала, что она, ну, нормальная, а она, ну, дура полная по жизни! Нет, ну это вообще – она влюбилась в Нео, нормально? В Не-о! Полный бред! Где вообще ее мозги?»

– Слушай, Карина! – авторитетно заявила Мариелла, стоило мне закрыть свой неуправляемый рот и смахнуть с глаз благоговейные слезки. – Я, в общем, не понимаю. Ты влюбилась в Нео или в актера, который был там за него? Ты определись. Потому что Нео, в общем, он чувак, конечно, конкретный, но его же нет! Он ненастоящий. А актер этот, как его там…

– Кеану Ривз.

– Да, – она мотнула уложенной шевелюрой и часто замигала, – точно, Кеану Дрибз! Он, вообще, тип обычный. Он, блин, богатый, конечно!

Мариелла не сдержала завистливого вздоха. Она замолчала на мгновение, раздумывая, вероятно, над тем, как недурно было бы дотянуться рукой до его богатства.

– Какая разница, богатый он или нет! Он же просто супер! Идеал! – Господи, я-то что мелю!

Мариелла снова поглядела на меня с жалостью:

– Нет! Фигня! Это Нео идеал! Такие герои вроде Человека Паука в кино даже никогда не едят. А актер этот,…Дрибз…

– Да не Дрибз, а Ривз!

– Да, я знаю! Он, в общем, такой же, как все! И еще и старый. Ты прикинь, у него ноги, там, потеют! Или сопли, например, тоже текут. Они у всех текут, когда холодно! И вообще, он, может, храпит по ночам. А, прикинь, у него случится понос. Идеал, блин! Ха-ха-ха! – Мариелла запрокинула голову, хохоча безудержно и очень звонко.

– Ну, а что тут такого…– неуверенно сказала я, – он же человек…

Мне хотелось ее стукнуть! Да, я и без нее прекрасно осознавала, что он человек, как и все, из плоти и крови! Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, простите, до таких вещей, как выделения из носа или интенсивность работы потовых желез, мои возвышенные мысли никогда не опускались!