Элеонора Хитарова - Любить Кеану

Джулиан, в свою очередь, сам не отказывал себе в удовольствии созерцать все прекрасное и, кстати, временами с наслаждением созерцал того же Кеану в кино. И в своем компьютере, где среди фотографий прочих звезд и персонажей, имелись снимки как возвышенно прекрасного принца Сиддхартхи, так и юного, вполне земного, голого и чертовски соблазнительного Ривза, которые он скачал с Интернета как-то, бессонной ночью.

Об этом он, правда, мало кому рассказывал.

Съемки начались еще через полчаса.

Я беспрерывно кляла себя за рассеянность: каждый раз, когда Джулиан отдавал мне распоряжение, я не могла расслышать его с первого раза.

Как ассистент, сегодня я была просто ноль без палочки! Я винила во всем громкую музыку и слепящие вспышки фотокамеры, но причина заключалась в другом: я никак не могла отвлечься от мыслей о Нем, своем недосягаемом возлюбленном.

В конце концов, Джулиан не выдержал. Он оторвал лицо от фотокамеры, резко выпрямился и, метнув из глаз молнии прямо в меня, прошипел, сопровождая свое шипение размашистой жестикуляцией:

– Принчепесса! А ну-ка, быстро соберись! Немедленно, черт подери! Почему ты постоянно думаешь только о нем?! Прекрати думать только о нем! Оставь своего Кеану хоть на минуту в покое! Займись работой, наконец! Мама миа! Мама миа! Ну почему именно он?! – Он всплеснул руками и снова уткнулся лицом в камеру, все еще бормоча под нос: «Мама миа! Мама миа!»

– А ты когда-нибудь спрашивала себя, почему именно он?

Почему именно он…на первых порах я только и делала, что задавала себе именно этот, по сути, риторический вопрос: Почему именно он?

Я часами пристально вглядывалась в его лицо, и все пыталась разобраться, что в нем было такого особенного?

Да, спору нет, он бесподобно красив, но дело ведь не только в этом: на свете миллионы красивых мужчин. Гораздо красивее его, в том числе. Здесь я лукавлю, так как считаю его самым красивым мужчиной на Земле.

Да, он обладает мощной харизмой, щедро сдобренной колдовскими чарами его мистических персонажей. Но харизма не такое уж уникальное явление, она встречается и у далеких от голливудского Олимпа личностей. Я же не влюбляюсь в каждого встречного поперечного красавца с харизмой!

Что же было в нем такого уникального, что вызвало во мне тот самый роковой импульс, который привел в движение все химические реакции и физические процессы, в комплексе именуемые «любовь»?

Некоторые говорят, что люди выбирают себе зазнобу по запаху: якобы, если чей-то истинный запах, что скрыт под многими слоями духов, крема для бритья, дезодоранта и всего прочего, понравится моим потайным рецепторам, то я немедленно получаю сигнал: «Внимание! Внимание! ОН!» И тут же влюбляюсь.

Но, позвольте, у меня никогда не было шанса понюхать Кеану Ривза и сомневаюсь, что таковой представится когда-нибудь!

– Ты можешь быть совершенно уверена, что если бы увидела его, понюхала его, и даже поговорила с ним, то непременно получила бы такой сигнал?

Вообще, интересно, по какому принципу наше сердце выбирает себе

тот самый, единственный в своем роде осколок, который затем с мазохистским удовольствием вонзает глубоко внутрь себя, и тормошит его там, и загоняет все глубже, и стонет от беспрестанных уколов, и долгое время даже не пытается хоть как-то залечить кровавые раны.

Почему одна женщина млеет лишь от вида какого-нибудь инженера или ветеринара, а другой подавай кинозвезду или музыканта, или известного политика?

Я уверена, что на месте Ривза мог быть кто-то еще, и вместо того чтобы мучительно бормотать себе под нос «Кеа-а-ану, Кеа-а-ану», я могла бы в полной мере наслаждаться распеванием какого-нибудь «Джо-о-он», «Дэ-э-эвид» или «Га-а-ар-ри-и-и»…

– Я задал тебе вопрос…

Но случилось именно так, что в качестве стрелы Купидона мое сердце избрало себе застывшую в пяти буквах песнь гавайского бриза, загадочное и похожее на цветок имя человека с множеством примерянных лиц и стремительно прожитых судеб…

– Ты избегаешь ответа?

Я могла бы дать руку на отсечение, что совершенно уверена в том, что получила бы не просто сигнал! Заголосил бы весь микро и макрокосмос!

Почему именно он…сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Тогда скажи мне, что обычно происходило с твоей болезнью, когда ты была на работе?

На работе о голоде некогда было думать. Об обжорстве уж тем более. Я была слишком занята. На работе я не ела ничего, только пила кофе. Не было времени.