Алла Полянская: Против ветра, мимо облаков

— Назаров, ты спал с Ириной Ладыжниковой?

— Откуда ты… — Назаров осекся. — Да, один раз. Перед отъездом в Париж она приехала вдруг, коньяк привезла, я был в раздрае, потому что мы расстались, и я скучал, а тут она, и этот коньяк…

— Я понимаю.

— Я клянусь тебе, это было один раз, по пьяной лавочке. — Назаров подошел к Вике и заглянул через ее плечо. — Вот оно что…

— Ага. — Вика старалась, чтобы ее голос звучал как обычно. — Ты собирался мне сказать?

— Не знаю. — Назаров пожал плечами. — Для меня это ничего не значило, просто неловкость возникла при дальнейшем общении, а она решила, что можно все возобновить, хорошо, что Алена с Юркой пришли, и она уехала. Я не…

— Подожди, она сюда приезжала?

— Вик, она приезжала в мой дом — накануне твоей выписки из больницы. Ну, я ей все сказал — что мы с тобой снова вместе, что я все сделаю, чтобы это сохранить, и что ничего не будет. Ну, она вроде бы с юмором отнеслась, а тут Аленка со своими пирожками, просто спасение. Вика…

— Женя, если ты мне сейчас солгал, я тебя убью. Не из-за ревности, а за ложь.

Назаров вдруг понял — Вика не шутит. То, что она теперь другая, он понимал, но насколько она другая, понял только сейчас.

— Вика, ты просто осознай и прими: я люблю только тебя. В болезни и здравии, так сказать, и во всякой хренотени, и я собираюсь разделить с тобой свою жизнь и иметь от тебя детей. Если для тебя это пустой звук и какой-то случайный секс, по пьяни получившийся сто лет назад с женщиной, которая ничего для меня не значила и не значит, для тебя важнее, чем наши дети — ну, хрен с тобой, буду любить тебя и дурой, куда мне деваться.

— Ладно. — Вика закрыла ноутбук и поднялась, в упор посмотрев на Назарова. — Жень, просто никогда не лги мне, и если полюбишь другую — скажи сразу.

— Блин, Виктория, ты меня что, не слышишь совсем?! Я тебе говорю: я хочу от тебя детей. Что еще я должен сказать или сделать, чтоб ты поняла?

— Вот только не надо на меня орать.

Вика обиженно отвернулась.

Зазвонил телефон, Назаров потянулся за аппаратом.

— Жень, горит кафе! — Хотя голос Юрия звучал приглушенно, Вика тоже услышала. — И я Аленке позвонил, она ехала сюда, но до сих пор нет ее и телефон молчит.

— Мы едем. — Назаров потянулся к брюкам. — Вика, надо…

Вика уже оделась. Она и раньше умела собираться очень быстро, но сейчас это вообще мгновенно: вот только что она стояла здесь в ночной рубашке, растрепанная и сердитая, и вот она уже в летнем сарафане, а волосы забраны резинкой.

— Аленка ехала в кафе, куда ей было деться? Разве что скутер забарахлил. — Глаза Вики потемнели. — Ты езжай к Юрке, а я поищу Алену. Она, может, напрямки пошла через овраг, а телефон или разрядился, или посеяла. А то и в балке сейчас, там телефон сигнал не ловит, ты же знаешь. Так что ты езжай и будь с Юриком, поддержи его и помоги чем сможешь.

— Ладно, ты права, я поеду туда. А ты, когда Алену найдешь, сразу звони, я на связи.

Назаров побежал к машине, на ходу набирая номер Павла Олешко. Именно Павел вызывал у него наибольшее доверие, и Назаров хотел, чтобы Павел знал о происходящем.

Вика заперла дверь и спрятала ключ в дупло груши, растущей около дома. Она никогда не брала с собой ключ, чтобы не потерять, — ищи его тогда, или железную дверь придется резать.

Обувшись в резиновые сапоги, Вика взяла хворостину и пошла в сторону леса, посреди которого на несколько километров тянулся овраг, с переходами и скалами, как Большой Каньон.

С того самого момента, когда начали ворошить старое дело с убийством Дарины, Вика ждала чего-то такого. Но как объяснить человеку, который сейчас держит у себя Алену, что все это расследование было против ее воли, она знала. Что за этим последует? Как объяснить, что если бы не убийство журналиста, ничего бы не всплыло.

Но сейчас где-то там Алена.

Вика вошла в лес, вдохнула знакомые запахи. Это, собственно, рукотворный лес, посаженный когда-то именно из-за оврага, чтобы он не разрастался. И акации сделали свое дело, овраг прекратил расти, а лес колыхался на протяжении сотен гектаров, и уже на ее памяти эти деревья значительно выросли, закрыв кронами крыши и антенны улицы, находящейся за оврагом.

В детстве они с Аленой любили бродить здесь, знали все тропинки, и где какие ягоды и гнезда, тоже знали, и Вика любила запах прелой листвы и влажных зарослей чистотела, и тишину, которая окутывала, как ватным одеялом.

За кустом бузины блеснуло золото — Вика сжала кулаки. Это Аленин красный скутер с золотыми полосами, и она ни за что не оставила бы его здесь, она не стала бы ехать в лес на скутере. Значит, Алена там, где не работает сотовый.