Было в овраге такое место, там отчего-то начинали барахлить часы, и трава росла странная, чахлая какая-то, но рядом была расщелина, где с войны еще ржавели куски старого оружия: багнеты, части винтовок со штыками, обломанными и ржавыми, они были почти присыпаны землей, но и Вика, и Алена знали, что они там. Иногда они рылись в этой куче, но когда обнаружили череп с дыркой, перестали. И приходить перестали, хотя неподалеку был хороший родник.
Вика шла туда, смело ступая по траве ногами, обутыми в синие резиновые сапоги до колен, в которых она обычно мыла машины. Хворостина так, больше для порядка, в этих сапогах ей по любым зарослям можно свободно ходить, разве что встретится полоз. А эту тварь сапоги не остановят, он бросается на человека сразу, причем норовит укусить в лицо, и Вика думает, что только укуса полоза ее лицу сейчас и не хватает. И хотя полоз не ядовит, но этот двухметровый змей ударом хвоста может ноги перешибить, если захочет.
Только сейчас Вике на это плевать.
Назаров пропустил момент, когда ей пришла эсэмэска: «Тебя предупреждали, теперь ищи ее». Конечно, она все поняла, а уж когда Юрий сказал о пожаре в кафе, она сообразила: Алену выманили из дома и перехватили по дороге, и она сейчас у убийцы. Зато лучшего места, чем горящее кафе, чтобы удержать Назарова под присмотром, не найти. Пусть едет туда и будет с Юркой, тот его защитит в случае чего.
Вика спустилась в овраг, она почти бежала по пологому склону, росистая трава скользила, и сапоги тянули Вику вниз, как доска для серфинга, и все змеи, которые, возможно, и попались на пути, сейчас либо улепетывают куда глаза глядят, либо валяются в обмороке.
Спрыгнув на дно оврага, Вика побежала в сторону родников. Если ее предположение верно, Алена должна быть еще жива, но надолго ли это? Вика нырнула под ветки, свисающие с дерева, почти вывороченного из земли, но все еще живого — оно выросло на склоне и под собственным весом упало, но ветки были зеленые, дерево боролось за свою жизнь, его корни, почти полностью вышедшие на поверхность, продолжают тянуть из земли влагу и питательные вещества, но Вика знает: придет зима, и дерево не переживет холодов.
Но до зимы еще далеко.
— Алена!
Викин голос звучит приглушенно в густом влажном воздухе. Где-то вверху уже проснулись птицы, и Вика слышит их звонкие голоса и думает о том, что утром голоса птиц особенно чистые.
— Аленка!
Вот расщелина с кусками железа, а дальше влажная глина, скользкая и холодная, — родники по весне здесь все залили, и до сих пор не высохло. Вика поскользнулась и, не удержавшись, шлепнулась, в последний момент смягчив падение, ухватившись за корень дерева, свисающий откуда-то сверху.
— Да, элегантность ты растеряла.
Голос этот Вике знаком, но ее глаза ищут Алену.
— Ну и рожа у тебя, Шарапов.
— Да к черту! — Вика оглядывается. — Где Алена?
— А где ей быть?
Конечно, где ей быть. Вика обогнула кучу валежника, лежащего с незапамятных времен и словно окаменевшего. Дальше должна быть небольшая поляна, но она могла и зарасти, Вика уже давно не была здесь.
Алена лежит на влажной глине, руки и ноги ее связаны, рот заклеен, но она жива, ее синие глаза яростно блестят, она смотрит на что-то за спиной Вики, и ей не надо поворачиваться, чтобы понять, что там. Вернее, кто.
— Ну, здравствуй, ласточка. Что ж ты мне так и не позвонила?
— Привет, Ира. — Вика не хочет поворачиваться, но ей придется. — Далеко же ты забралась.
Она все такая же, какой Вика ее запомнила, — высокая, очень худая, короткий нос и небольшие пухлые губы на лице в форме сердечка, и каштановое каре, обрамляющее это лицо, очень идет ей.
А нож в руке не идет.
— Забавно. — В глазах у Ирины презрительное удивление. — И это тебе Назаров сохранял верность! Хотя он хорош, знаешь?
— Конечно. — Вика дотронулась до своего лица. — Ничего, скоро все придет в норму. До свадьбы заживет, в прямом смысле слова.
— Ах да, свадьба. — Ирина засмеялась сухим искусственным смехом. — Я смотрю, он и кольцо тебе купил. Ну, не в этой жизни, ласточка. Если он не достался мне, то тебе уж точно не достанется. Ты, наверное, думаешь — почему, за что?
— Ну, это как раз не секрет. — Вика пожала плечами. — Папа, который уделяет внимание чужим детям, талантливым и ярким, и дочка, которая — ну, просто дочка, без особых талантов. Хотя твой талант совершенно особый, не так ли?
— Раньше ты такой умной не была.
— На самом деле — была. — Вика понимает, что нужно тянуть время во что бы то ни стало. — Я отлично все понимала еще тогда, когда вы с Дариной так трогательно дружили, и если Никиту ты могла ей простить, то Игоря — ни за что. А она хотела быть с Игорем, и знаешь, я думаю, рано или поздно добилась бы своего, она была молодая и тощая, Игорь таких очень любит. А ты не могла ей позволить этого.
Читать дальше