Наталья Журкина: Иллюзии любви

Рядом со мной на скамейку уселась бабочка-капустница, напомнив о детстве.

Память в одно мгновение перенесла меня в такой же ясный июньский день двадцать лет назад. Также сияло солнце, голубое небо весело играло облаками. Зелёные листья взволнованно трепетали от дуновения легкого ветерка. Воздух был наполнен свежестью и надеждой на счастье. Белые бабочки порхали с цветка на цветок, а мы с подружками бегали за ними, смеялись и были абсолютно счастливы. Детское счастье беззаботно, так как дети точно знают, что всё в мире прекрасно и гармонично, что не может быть горя и зла там, где светит солнце и летают бабочки. А несчастье – только иллюзия, фантазия взрослого ума.

Эти мысли, воспоминания, а больше красота летнего дня успокоили мои чувства и заставили обратиться мыслями к моему будущему. И не только моему. Ведь теперь я никогда не буду одинока, со мной всегда будет мой ребенок. Мысль о нем окончательно привела меня в чувство.

«Я не имею права раскисать, я должна думать не только о себе, но и моем ребенке! – сказала я себе строго, а затем обратилась к жившему внутри меня маленькому существу. – Ничего не бойся, любовь моя, я сумею позаботиться о тебе, защитить от любого зла и горя».

Я заставила себя снова войти в тот теперь ненавистный дом, подняться на свой этаж и подойти к вселявшей в меня ужас квартире. Несколько секунд я стояла перед дверью, не в силах открыть её. Я знала, что больше никогда не смогу без душевного трепета входить сюда, никогда не смогу забыть то, что увидела здесь так недавно и так давно. И никогда не смогу ещё раз полюбить мужчину, который так жестоко растоптал мою любовь и доверие к нему. Но сейчас я должна была вернуться ради будущего моего ребёнка.

Вошла, стараясь не смотреть в сторону спальни, прошла в гостиную, закрыла дверь на щеколду, не раздеваясь, легла на диван и сразу провалилась в сон.

Так заканчивалось ночное видение, которое Милана записала в свой дневник в одно летнее утро сразу по пробуждению. Ее удивила и испугала его исключительная реалистичность и сила испытанных в нем эмоций. Но кроме них в сновидении ничего общего с ее жизнью не было.

«Какой ужасный сон! – думала она, принимая утренний душ. – Если бы это был мой муж, то я бы умерла от стресса. Какой кошмар! Увидеть собственного мужа в постели с любовницей! – продолжала возмущаться Милана, закутываясь в белое пушистое полотенце и направляясь в свою комнату, – но до чего же хорош этот стервец! Тело, лицо, попка. Само совершенство. А какая эротическая сцена! Голливуд отдыхает. Да, старушка, – сочувственно обратилась она к себе, отбрасывая полотенце и разглядывая в зеркале свое обнаженное тело, – видимо, слишком давно у тебя не было секса. Вот и снятся тебе эротические триллеры».

Повертевшись перед зеркалом, девушка осталась довольна осмотром. В свои тридцать три Милана была счастливой обладательницей стройной фигуры, нежной кожи и копны темно-рыжих волос. И хотя она выглядела на свой возраст, Милана была молода и красива. Все в себе и своей жизни устраивало девушку. Она была довольна лицом и фигурой, не слишком интересной, но хорошо оплачиваемой работой, родственниками, с которыми она до сих пор проживала под одной крышей и, главное, отношениями с любимым человеком, длившимися без малого тринадцать лет.

Единственное, что ее не устраивало и хотелось очень поменять – так это ее фамилия. Причем, имя Милана ей очень нравилось, она была благодарна родителям за него, но фамилия Квочкина с детства доставляла ей множество горьких моментов.

«Подсуропил мне папуля, – возмущалась она, находя еще один повод для неприязни к родителю, – всю жизнь мне испоганил своей фамилией!»

Действительно, квочкой ее дразнили и в детском саду, и в школе. Она даже плакала от такой жизненной несправедливости: ну почему она – умница и красавица – всего-навсего Квочкина, а какая-то двоечница из параллельного класса носит шикарную фамилию Золотарева.

Милана надеялась хотя бы в университете избавиться от обидного прозвища, да не тут-то было! Она даже не подозревала, что среди преподавателей встречается такое большое количество тугоухих, слабовидящих и просто косноязычных людей.

Чего только не вытворяли они с ее несчастной фамилией во время перекличек: Курочкина был самым мягким и, в общем-то закономерным вариантом, но Кочкина, Квачкина, Клячкина, Крячкина, Конячкина и еще масса всяких производных совершенно не поддавались объяснению.