Галина Романова: Пленная птица счастья

— Хочешь сказать, что скомпрометировать его невозможно? — нахмурился Ростислав.

— Практически. — Заботин обескураженно мотнул головой. — У меня не вышло, Ростик. Единственное, что у меня получилось, — договориться о вашей встрече в неформальной обстановке.

— Иди ты.

— Да. — Заботин глянул на часы. — Встреча через два часа в загородном кафе. Кафе выбирал я лично. Люди там надежные, от уборщицы до директора.

— И что, Зайцев вот так запросто согласился? — Ростик недоверчиво вывернул губы.

— Не запросто. Действовал через десятые руки.

Заботин вздохнул. Вспомнил, в какую сумму обошелся ему этот круг из десяти рук. Пришлось даже свои кровные вложить.

— Главное условие — ты должен быть один. Никакой охраны, никаких телефонов. Тебя обыщут — чтобы никаких подслушивающих устройств и прочего.

— Ты смотри. — Ростислав возмущенно засопел. — Меня, значит, обыщут? Он, выходит, с охраной будет, а я один? Замечательно. Замечательно, Игореша! Так ты устраиваешь наши дела?

— Я сделал все, что мог, Ростислав Иванович. — Заботин обиженно насупился. — На других условиях встречи не будет. Так мне было велено тебе передать.

— Понял я, ну! Чего дуешься?

Он выбрался из-за стола и походил по кабинету, не сводя напряженный прыгающий взгляд с оконных пролетов. Их в его просторном кабинете было целых три.

Заботин проследил за этим скачущим взглядом. Он мог поклясться, что знает, о чем думает его босс и приятель.

Там, за окнами, намечалась весна. Снега почти не осталось. Ветки деревьев поменяли цвет. Сухой, скучно-серый потемнел, заблестел под солнцем. Почки набухли. Вот-вот, неделя-другая — и проклюнется зелень. Весенние ливни вымоют город до блеска.

— Самое славное время года, — задумчиво проронил Ростислав и остановился у среднего окна. — Как думаешь, Игореша, а со мной бы она полетела в Америку?

Так он и думал! Шеф снова вспоминал Стеллу. Он всегда вспоминает ее ранней весной. Все у них началось именно в такую пору — среди оживающих деревьев, на фоне настырно рвущейся молодой травы, в облаке горько-сладкого дыма от костра, в котором горел прошлогодний сорняк с ее участка. Тогда-то Ростислав ее и увидел. Молодую, гибкую, сильную, с растрепавшимися на ветру волосами, с граблями в руках. Увидел, поздоровался, услышал звук ее голоса — и пропал. Навсегда пропал, как он потом уверял Заботина. Влюбился крепко, но из семьи не ушел. Не сумел, как сам говорил. Не смог бросить постаревшую верную жену, любимую дочку, дом, устоявшуюся жизнь.

Не захотел, понял потом Заботин. Не хотел наблюдать, как Стелла с годами начнет превращаться в такую же старую верную жену. Не захотел новых детей. Не захотел строить со Стеллой ту самую жизнь, к которой привык.

Стелла была умной девушкой, поняла все быстро. И бросила Ростика. Укатила с бывшим ухажером в Америку. Посчитала его более перспективным.

— Что молчишь, Игореша? Со мной бы она полетела в Америку?

— Нет, — буркнул он и встал.

— Почему это нет? — оскорбился вдруг Ростик.

— Потому что ты сам бы туда не полетел. Ни с ней, ни без нее.

— Почему же?

— Потому что тебе делать там нечего. У тебя здесь дел невпроворот. Поехали, поехали, друг, не тормози. Мне еще кое-что по дороге надо тебе сказать.

Ростик смотрел на него рассеянно. Когда он вспоминал Стеллу, в груди с левой стороны начинало ныть и покалывать. И накатывала такая тоска, что хотелось заползти куда-нибудь в дальний угол с бутылкой, надраться до слюней и с наслаждением повыть. Громко и долго.

Но Заботин прав. В Америку он бы ни с ней, ни без нее не полетел. Здесь дел невпроворот.

— Ладно, едем.

Он вытащил из встроенного шкафа легкий кожаный пиджак, накинул. Снял с крючка портфель, в котором не было ничего, кроме документов на машину и ключей от нее. Таскал скорее для имиджа, чем для дела. Для дела у него имеется Игорек.

Вышли на улицу, минут пять постояли на солнышке, наслаждаясь долгожданным теплом. И не сговариваясь, в ногу двинулись к машине Ростислава. Раз взял портфель, значит, поведет сам. Это по умолчанию.

— Так о чем ты хотел сказать, Игореша? — нарушил молчание Ростислав, когда до назначенного места оставалось километра три, не больше.

— Есть одна зацепка. Скорее даже не зацепка, а так, намек.

— Давай.

— Есть информация, что у нашего Зайцева может быть внебрачный ребенок. Дочь.

— Может быть не значит, что есть, — фыркнул Ростислав и остановился у заправочной станции. В кафе на заправке Игорь должен был его дожидаться.