Елена Арсеньева - Мода на умных жен

– Ой, кто это у нас уже такой большой вырос? – заворковала тем временем везучая дама, подходя к колясочке. – Это у нас Викочка такая большая выросла, да? Послушайте, Катюша, да ведь ваша Викочка пойдет скоро! Или уже ходит?

– Ходит, ходит, – гордо сообщила мамочка Катюша. – Но, если честно, не сама, а по стеночке, придерживаясь за что-нибудь. Мы с вами просто не виделись давно, тетя Люда. Конечно, она выросла. Как ваши дела, как живете? Как ваш милый песик?

– Да неплохо, неплохо, – закивала тетя Люда своей золотистой экстравагантной шляпкой. – Песик стал совсем огромной псиной. А уж лает-то! Даже сам себя пугается, когда гавкает!

Дальше Алена слушать не стала: конечно, она любила собак, но сейчас гораздо важнее было то, что тетя Люда, выйдя из подъезда, не до конца закрыла дверь. А на ней был кодовый замок, и кода Алена, понятное дело, не знала. Но теперь это не имело никакого значения: с самым деловым видом она вошла в подъезд, захлопнула за собой дверь и огляделась.

Нормальный тесный «хрущобный» подъезд. Истертый цементный пол, узкая неудобная лестница с изрядно стесанными ступенями, перила сияют свежей темно-коричневой краской, стены – невероятно-голубой… Ишь ты! Жильцам повезло с домоуправлением – здесь ремонт недавно сделали!

А вот и ведущая вниз лестница, которую загораживает тяжелая решетка со здоровенным амбарным замком. Не очень-то, наверное, благодарят судьбу жители первого этажа: решетка и замок уж точно производят жуткий шум, когда их открывают. Итак, вход в подвал находится в подъезде…

Ну и что? Что это проясняет в картине – в картине! – внезапного сумасшествия Алексея Стахеева, а также какой-то сотрудницы из художественного музея? И вообще, зачем Алена хотела узнать насчет подвала, в чем намеревалась удостовериться?

Где-то наверху хлопнула дверь, послышались шаги – кто-то спускался по лестнице. Алена воровато метнулась было к входной двери, но сбежать не успела: зацепилась ремешком сумки за перила, отцепиться не смогла и была застигнута на месте «преступления». Перед ней появилась большая-пребольшая женщина в чрезмерно просторном плаще, который делал ее еще объемней. У женщины были веселенькие рыжие мелко-кудрявые волосы и цепкие темные глаза. На вид ей можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят, и семьдесят. Кто больше?

– Что вы здесь делаете, интересно? – спросила подошедшая подозрительно. – Кого ждете?

«Ошиблась адресом», – хотела сказать Алена с привычным высокомерием и удалиться восвояси, но вдруг скроила самую растерянную физиономию на свете и пробормотала сконфуженно:

– Да вы знаете, искала знакомых, но, убей Бог, не могу номер квартиры вспомнить! Мы несколько лет не виделись, я уезжала в…

Куда? Куда она уезжала? Ни одно географическое название в голову не шло, кроме Парижа. Но для тетеньки из хрущобы это будет крутовато, после упоминания о Париже она, пожалуй, и разговаривать-то с Аленой не станет. А, вот, вспомнила название города – Пенза! Там живет чудный парень Сережа Корней, бывший коллега по работе в одной из многочисленных редакций, которые на своем творческом пути прошла Елена Володина-Ярушкина. Когда-то она называла Сережу Сергунькой, а он ее – Элеонорой, и они были замечательными друзьями. Жаль, давно не видались!

– В Пензу уезжала! – выпалила Алена. – А вернулась, звоню – телефон их не отвечает. Решила лично прийти, номер дома помню, а квартиру – нет. Такие хорошие друзья были… хотела навестить…

Она молотила эту чушь, а сама думала, что тетенька будет просто ненормальная, если ей поверит. Потому что, если уж такие хорошие-прехорошие были друзья, Алена всяко должна помнить хотя бы местоположение их квартиры, если даже забыла ее номер! И ей, как писательнице-детективщице, конечно, стыдно должно быть за такую убогую, такую глупую выдумку. Не дай Бог, если тетенька еще и узнает местную знаменитость…

К счастью, тетенька сия принадлежала, видимо, к племени тех блаженных, которые читают не детективы, а дамские романы. Которые с закрытыми глазами готовы «схавать» в книжке все подряд – логичное или нелогичное, разумное или неразумное, похожее на правду или даже вовсе не имеющее к ней никакого отношения.

– А как их фамилия, друзей ваших? – спросила она сердобольно. – Может, я их знаю?

– Стахеевы, – с трудом выговорила Алена.

Ее чуть не сковал приступ немоты, когда мелькнула мысль, что жили-то Стахеевы, очень может быть, совсем в другом подъезде, и тогда ее выдумка из разряда жалкой глупости переходит в разряд полного идиотства. Но… повезло ведь, а? Выражаясь фигурально, стоя спиной к мишени и стреляя с завязанными глазами, она угодила прямо в «яблочко».