Елена Арсеньева - Мода на умных жен

– Майя Алексеевна! – Гранд-дама так и вцепилась в лацканы черного плаща Алениной спутницы и даже слегка потрясла ее от избытка чувств. – Не представляете, как я рада вас видеть, как рада, что вы вышли на работу!

– Да я еще не… – начала было Майя, но директриса еще раз энергично тряхнула ее:

– Ничего, ничего! Я не настаиваю, чтобы вы ежедневно ходили в присутствие! Но дома-то продолжить работу над каталогом вы можете? Придется, Маечка, дорогая, у нас же просто зарез, натуральный зарез! Час назад увезли в больницу Тамару Юрьевну Семенову, и у меня такое впечатление, что надолго. Так что, кроме вас, заниматься каталогом некому, а открытие выставки уже буквально на носу! Поэтому придется, придется срочно выздоравливать, моя дорогая…

Директриса отцепила пальцы от лацканов плаща и, перехватив Майю под руку, повлекла ее назад, к двери музея. Майя пыталась тормозить, но безуспешно.

– А что такое со Тамарой? – спросила она испуганно.

– Да просто ужас какой-то! – патетически воскликнула директриса. – Кто бы мог подумать?! У нее внезапное психическое расстройство! Припадок случился по пути на работу, в троллейбусе. Видимо, Тамара Юрьевна опаздывала, как обычно… В салоне оказалась моя знакомая, которая знала и Тамару, она мне и позвонила. В общем, там было что-то ужасное: Тамара умоляла связать ее и не пускать в музей! Вы представляете? Неужели работа в нашем музее внушала ей такое отвращение? Моя знакомая сказала, что пришлось вызывать «Скорую», ее еле-еле скрутили! Надо немедленно позвонить… только я не знаю, в какую клинику Тамару увезли, на улицу Июльских Дней или на Ульянова. А кстати, где у нас есть еще психиатрические больницы, вы не знаете? Господи, Майя, что с вами такое? Вы плачете? Да, бедная Томочка, бедная! Но идемте, что ж мы здесь, на сквозняке… Вы же после больницы, вам надо беречься!

И она втолкнула бледную, неподвижную Майю в дверь музея.

Алена стиснула внезапно замерзшие руки. Отчего ее вдруг пробрал такой озноб?

Какой ужасный случай! Психическое расстройство, внезапный припадок… Еще один? Или Алена тянет факты за уши, усматривая нечто общее в припадках Алексея и умопомешательстве, неожиданно поразившем неведомую ей Тамару Юрьевну? А может, общее имеет-таки место быть?

Тамара Юрьевна просила не пускать ее на работу… Алексей умолял не пускать его в музей… Он боялся уничтожить какую-то картину. А Тамара? С ней-то что случилось? Директриса решила, что работа внушала Тамаре отвращение, но так ли это? А вдруг и она тоже боялась внезапно нахлынувшей страсти к разрушению, уничтожению… Чего? Может быть, «Ковра-самолета»?

Майя со странным выражением стояла около этой картины, а при рассказе о необычной болезни Тамары вдруг заплакала…

Только из жалости к товарищу по работе?

Какие-то непонятные, безумные – в полном смысле слова! – дела здесь творятся! Что там такое с тем «Ковром»? Почему он столь губительно воздействует на людей? И вообще, возможно ли такое? Ну, понятно, «Мона Лиза» не раз сводила людей с ума, но «Ковер-самолет» Васнецова?

А вдруг в знаках, изображенных на изнанке ковра, таится какая-то магическая сила, которая оказывает на людей пагубное влияние?

Ага, сто двадцать пять лет (Алена обратила внимание на дату написания картины – 1880 год) не оказывала, а тут вдруг, словно с печки упала, – начала оказывать…

Но нельзя отрицать, что и такое возможно. Теоретически. Надо с кем-то поговорить, посоветоваться с каким-то психиатром. Собственно, эта благая мысль давно должна была у Алены возникнуть, но с кем поговорить? Не придешь же просто так в психоневродиспансер, не спросишь. Еще не так поймут! Как бы Аленино любопытство исследователя не обернулось тем, что она сама превратится в объект исследования или обследования. Психиатрического. Нет, тут надо через своих людей… через знакомых врачей…

Ведь есть такая знакомая! На «Скорой» в Ленинском районе работает Света Львова, очень добрая знакомая Алены Дмитриевой. Два года назад они вместе попали в ужасную передрягу и вышли из нее просто чудом каким-то. Свете даже смерть грозила, но обошлось. Благодаря, кстати сказать, Алене Дмитриевой! [5]В ходе этого дела Алена очень много интересного узнала о своем прадеде, Георгии Смольникове, и поняла, в кого же она уродилась такой беспринципной, такой легкомысленной, такой… такой-сякой!

И такой умной, кстати сказать!

Давненько они не виделись со Светой, только изредка перезванивались. Конечно, и сейчас можно ей позвонить.