Дж. П Моннингер - Пойми и прости

Именно тогда я поняла, что он не забыл меня, не бросил. Если бы ему было плевать, он не стал бы писать записку, не стал бы беспокоить могучий ясень. Теперь я знала, что, опускаясь на колени в том же месте, где сейчас стояла я, он думал обо мне. Он понимал: я буду искать его, буду искать до тех пор, пока наконец не найду. Я ощутила невероятную любовь, ненависть и испытала все эмоции, какие только можно испытать. Я поднесла нелепый пластмассовый контейнер к губам и поцеловала его. Медленно достав оттуда письмо, я положила контейнер в землю и закопала его. Я подумала о мистере Барвинке и обо всех тех существах, которые храбро сражаются за жизнь. Теперь я понимала Джека. Я точно знала, что он бросил меня по всем тем причинам, которые озвучил Раф.

А еще я знала, что он умирает.

— Я проезжал мимо дважды и не собирался возвращаться, — сказал Зунго, — но меня не покидало чувство, что что-то происходит.

Я открыла дверь и села в машину.

— Спасибо. Спасибо вам большое.

— Вы испачкались.

Я кивнула.

Он рассматривал меня в зеркале.

Затем покачал головой, видимо, не в силах понять, в чем же дело.

— Обратно в отель? — спросил он.

Я кивнула.

— Вы ведь не собираетесь мне говорить, верно? — спросил он.

Я покачала головой.

— Любовь, — сказал он. — Только она заставляет людей идти на такие сумасбродства.

Я улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ и сосредоточился на дороге, оставив меня наедине с моими страхами и пустотой. Я прижала письмо к груди. Не могла его открыть. Пока что. Надо было снова научиться дышать.

На обратном пути мне позвонила Эми.

— Хезер, где ты, черт возьми? Я проснулась, а тебя нет…

— Я в порядке, Эми.

— Это, Хезер, вообще не круто! Уходить, не предупредив.

— Прости. Извини. Прости меня.

— Я думала… Я не знала, что и думать. Это вообще, вообще, вообще не круто, Хезер! Где-то я уже видела такое — чтобы человек исчезал вот так. Ты ведь не с Ксавьером, верно?

— Не злись на меня. Нет, я не с Ксавьером. Я бы не уехала, если бы это не было так важно.

— И что же случилось такого, черт побери, важного, что тебе пришлось уехать из отеля посреди ночи? У нас в обед самолет, Хезер. Ты в отеле? В чьей-то комнате?

— Мне нужно было кое-что найти. Нечто, связанное с Джеком.

Эми молчала.

— Где ты? — наконец спросила она.

— Уже еду обратно.

— Я буду ждать.

— Спасибо, Эми. И прости меня.

— И ты меня. Поторопись.

Когда я вернулась в отель, из-под низких облаков начал пробиваться утренний свет. Зунго повернул на парковку, и к машине подошел швейцар, чтобы открыть мне дверь.

— Спасибо, Зунго, — поблагодарила я, заплатив ему.

Он не взял чаевые.

— Оплата — это бизнес. А вот чаевые — это между нами.

— Спасибо.

— Надеюсь, оно того стоило.

— Я тоже надеюсь на это.

Он выключил счетчик и уехал.

Я вошла внутрь и увидела Эми, сидящую в вестибюле.

Она встала, пересекла вестибюль и крепко обняла меня. Затем, немного оттолкнув, она изучила меня и снова обняла. Я не могла поднять рук. Не могла осмелиться отвести взгляд от записки Джека. Я уткнулась лбом в плечо Эми и разрыдалась. Она оттолкнула меня, рассмотрела мое лицо, а затем обняла так сильно, как не мог бы обнять никто другой. Но я все равно не могла не реветь.

— Это письмо? — спросила Эми. — Он оставил его в вашем тайном месте? Под деревом, которое вы посадили?

— Он знал, что однажды я вернусь туда. Только я могла знать, где оно.

Я сидела сгорбившись. С дыханием по-прежнему были проблемы. Казалось, я никогда не смогу отдышаться. Эми обнимала меня за плечи. Мое тело раз за разом содрогалось во время длинных, медленных судорог, следовавших за каждым всхлипом.

— Раф должен был рассказать тебе раньше. Теперь я мегазлюсь на него.

— Он дал слово Джеку. Нужно радоваться, что Констанция вышла замуж за человека, который держит свое слово. Я не виню Рафа. Он находился в ужасном положении.

— Тогда почему он решил сказать тебе сейчас?

— Думаю, он решил, что я слишком сильно страдаю.

Мы сидели на небольшом двухместном диване в углу вестибюля. От взглядов прохожих нас скрывал лес из комнатных папоротников. В другом конце зала хлопотали два сонных мальчугана, которые расставляли подносы с пирожными на витрине кофейни. Время от времени появлялась пожилая женщина, по всей видимости отвечавшая за них, чтобы поторопить детвору. Кофейный аромат постепенно заполнил вестибюль.

— Значит, ты думаешь, что он болен? — спросила Эми. — В этом все дело?