Дж. П Моннингер - Пойми и прости

В последний день нашего с девочками отдыха я оказалась в апре-ски [12] Этот термин в буквальном переводе с французского звучит как «после лыж». На самом деле он означает весь спектр отдыха на горнолыжных курортах, который следует непосредственно после катания. баре с пятью парнями из лыжной команды Вермонтского университета в пять часов вечера. Констанция и Эми сидели рядом со мной, у камина, такие же пьяные, веселые, счастливые и увлеченные беседой.

Мы обсуждали брови.

Мы обсуждали их, потому что один из вермонтцев, Питер, выдвинул теорию о том, что плотность и толщина женских бровей служат надежным показателем плотности и толщины женских половых органов. Сложно было понять, что могут означать плотность и толщина в отношении вагины, но такова была наша дискуссия, пьяные дебаты о невозможности бровей иметь что-либо общее с нашим анатомическим югом тела. Но Питер — высокий, симпатичный и безнадежно самовлюбленный — упрямо настаивал на том, что это правда.

На каждом из них были куртка от «Кархарт», толстовка и дурацкая шерстяная шапка. Они походили на кучку щенков, а Эми просто обожала играть со щенками.

— Так значит, ты утверждаешь, — сказала Эми, решив все разъяснить, — что если по кистям рук и стопам можно определить размер и объем мужского члена, то по бровям — женского? Увлекательная теория.

Она немного оттопырила пояс джинсов и взглянула вниз. Подняв голову, она выпучила глаза. Парни расхохотались.

— Ей-богу, это правда! — заявила она.

Парни снова засмеялись.

— А я читала, что между размером руки и размером пениса нет никакой связи, — с умным видом сказала Констанция. — Это миф.

— Слава богу, — облегченно выдохнул один из щенков и поднял руку.

Я взяла ее, чтобы рассмотреть поближе. Это была маленькая рука.

— Еще по бокалу, — сказал Питер, главарь шайки, бармену по имени Томас.

Мы пили пиво. Длинные вермонтские горные спуски за окном. Мы дважды заказали «Джек Дэниэлс» [13] Jack Daniel’s — вид американского виски. . Мне казалось, что в моем животе встретились две реки.

— Если уж в этом и есть смысл, — начала Эми, — то он заключается в том, что толщина женских бровей соотносится с ее страстью. Может, в этом и есть какой-то смысл. Женщины с широкими бровями более страстные, чем женщины с тонкими и редкими. Это единственное объяснение.

— У меня тонкие брови! — воскликнула Констанция, снова рассмешив мальчиков.

— Холм Венеры, мясистая часть ладони под большим пальцем, — сказала я, обнаружив, что мне неимоверно сложно говорить внятно, — должен показывать страсть вашего любовника. Толстая подушечка в основании большого пальца свидетельствует о том, что перед вами хороший любовник.

Каждый из парней пощупал свою руку. Естественно.

Это были пьяные посиделки. Так и шел наш вечер до тех пор, пока Питер не предложил покурить травки. Предлагая выкурить косяк, он подразумевал следующее: давай уйдем отсюда, отправимся куда угодно, посмотрим, во что еще выльется этот вечер .

И, кажется, может быть, он обращался только ко мне.

— Ты ему понравилась, — сказала Эми в дамской комнате, рассматривая себя в зеркале. — Питеру, симпатичному.

— Они все симпатичные, — возразила Констанция из кабинки.

— Они как щенки, — сказала я, ведь это была правда.

— Щенки или не щенки, — возразила Эми, пытаясь найти блеск для губ в сумочке, — но они просто очаровательны. И у них хорошие тела. К тому же они не осудят. Они просто веселятся.

— Так что, мы хотим покурить марихуаны? — спросила я. — Они говорили что-то о джакузи.

— Я не пойду в джакузи! — сказала Констанция, нажала на кнопку слива и вышла к нам. — Ни за что. Им только одно нужно, поверьте мне.

— Конечно, им это нужно, — сказала Эми. — В этом и смысл, разве не так?

Мы вдруг одновременно заметили, что поневоле встали напротив трех разных раковин с зеркалами. Переглянулись и расплылись в улыбке, осознавая, насколько нам хорошо вместе, насколько мы любим друг друга, насколько мальчики, так или иначе, разнообразят наше времяпрепровождение. Но мы-то знаем, что нам и без них было бы весело.

— Я просто хочу подержать одного на ручках, — сказала Эми.

— Которого? — спросила Констанция.

— Малыша. Как они его называют?

— Кажется, Манчи, — сказала я. Было сложно вспомнить.

— Я еще не видела настолько невинных мальчиков, — сказала Констанция. — Им есть чему поучиться.

— Они еще молодые, — сказала я. — Такие же молодые, какими были мы не так уж давно.