Дж. П Моннингер: Пойми и прости

Нет, я никак не могла уснуть.

И ясно мыслить — тоже.

Комната начала понемногу сжиматься. Я понимала, что все это происходит в моей голове, но не могла отрицать то, что чувствую. Я встала и решила размяться. Примерно четверть часа ушла на йогу. После этого я достала iPad и попыталась найти Wi-Fi . Ничего. Комната продолжала сжиматься. В конце концов я схватила куртку и отправилась на улицу. Снаружи было холодно, противно и темно. Если горожане действительно пытались отправить Старуху Зиму в горы или, по крайней мере, убить ее, то у них ничего не получилось. Во всем городе пахло обугленными остатками костра.

Я понятия не имела, насколько безопасно гулять здесь одной. Время от времени мимо меня проходили то пара, то группа гуляк. Я всегда кивала. Пыталась заставить себя развернуться, отправиться обратно к Амуру и постараться уснуть. Кроме того, я приказала себе позвонить в аэропорт утром и забронировать билет из Болгарии. Я даже подумала о том, что нужно позвонить родителям, хотя бы маме, просто чтобы убедить их, что я не спятила. Затем осознала, что нужда убедить родителей в собственной адекватности — это плохая тема для размышлений. Если хочешь убедить кого-то в том, что ты не умалишенная, то, скорее всего, ты как раз таки лишилась рассудка.

Я бродила еще около получаса, пока не наткнулась на пару .

По-другому их не назовешь. На них были волчьи маски, из-под которых виднелись лишь губы, и прекрасные наряды. Мужчина облачился в старомодный пиджак, как у Джорджа Вашингтона, штаны до колена — плюс гольфы — и белокурый парик. Женщина была одета в стиле Марии Антуанетты: в пышном платье из парчовой ткани, сером парике и более узкой лисьей маске, достающей до кончика ее носа. В их образах совершенно не было смысла. Поначалу я даже не поверила глазам. Какое отношение к фестивалю имеют костюмы 1700-х годов? Но, прежде чем податься к ним — они стояли у рабочего фонтана, а брызги воды в белой дуге света разлетались во все стороны, — я услышала их музыку. Волк — так я прозвала его мысленно — положил виниловую пластинку на крошечный проигрыватель и сделал шаг назад, чтобы убедиться, что все работает исправно. Когда заиграла музыка — это было что-то вроде вальса, — он развернулся и поклонился волчице. Она сделала реверанс и шагнула к нему.

И они начали танцевать.

Танцевали тихо, умело, и пока они двигались, даже фонтан, казалось, пытался замереть. Они танцевали на брусчатке, и я была единственным свидетелем. Странно, но я точно знала, что танцуют они лишь друг для друга. В них не было ничего показного, кроме этих диковинных костюмов. Они не отрывали друг от друга взгляда, не смотрели по сторонам. Просто продолжали двигаться и кружиться под хрип старой пластинки, пока вода придавала их танцу мерцания. Глядя на них, я заплакала. Я молилась, чтобы это было знаком, надеждой на то, что я найду Джека, но какая-то часть меня уже распрощалась с этой надеждой. Чтобы поверить, что эти двое по-настоящему влюблены, мне хватило того, что ночью на площади они танцевали вальс под музыку из переносного проигрывателя.

Я понаблюдала за ними еще минуту или две, а затем как можно тише ступила назад. В приглушенном свете фонтана я видела, как они кружатся и вращаются в волчьем танце холодной весенней ночью.

На следующее утро я завтракала в столовой мистера Ру. Он приготовил вкусную овсянку и подал ее с корицей и толстым ломтем вчерашнего черного хлеба.

Я рассказала ему, что видела Джека. Что думала, что видела Джека, так или иначе. Совсем скоро это превратилось в его идею фикс — то, что я должна найти своего, как он говорил, потерянного мальчика. Но у него не было предложений, как сделать это. Он просто твердил, что судьба сделает свое дело. Ему нравилось слово судьба , поэтому он часто повторял его. Он сказал, что если перестать искать, то искомое непременно найдется. Затем он спросил, понравилась ли мне овсянка. Я сказала, что его овсянка идеальна.

Прежде чем я доела, зазвонил мой телефон. Эми. Я извинилась и отошла к пустому столику, чтобы с ней поговорить.

— Ты в порядке? — сразу же спросила она. — Скажи, что все хорошо.

— Кажется, я видела Джека вчера вечером.

— В смысле «кажется»?

— Было слишком много людей, и я видела его лишь секунду. Я не успела быстро добраться до того места. И, кажется, он был с какой-то женщиной.

Эми вздохнула. Какое-то время она молчала. А затем заговорила.

— Ты найдешь его, Хезер, — сказала она.