Аугусту Боал: Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

В отношении к детям она была все той же суровой пуританкой, ничего не говорила им о сексе, и несчастные считали, что их нашли в капусте. Поскольку капуста не растет зимой, мать сталкивалась с известными трудностями. Тут приходил на помощь старый верный друг аист, сбросивший в капустные заросли корзинку с близнецами.

Судьба детей была предопределена: никакого секса до брака, который был намечен в 21 год для Гельмута и в 18 лет для Линды (с молодым человеком 21 года). Следуя духу времени, Дженет допускала, что у юноши ко времени свадьбы может иметься кое-какой опыт – в случае надобности она сама наймет проститутку, лучшую в городе, дабы не замарать репутацию какой-нибудь юной девушки.

Слишком жесткая мораль? Напомню, что семья жила на северо-востоке США, а не в Нью-Йорке или в Сан-Франциско. Обычаи и моральные нормы становятся менее строгими по мере приближения к океанскому побережью.

Муж закончил одеваться и пошел проверить, как идет подготовка к празднику. Супруга при помощи электричества колдовала над блюдами. Разговор зашел о ценах, о дороговизне, об инфляции, о последнем политическом скандале, – как это случается у многих супружеских пар.

Мистер Картрайт алчными глазами следил за покачиванием бедер супруги, за колыханием грудей. Когда Дженет проходила мимо, он не удержался и схватил ее с намерением поцеловать – и не только.

– Нет-нет, милый, сегодня ни в коем случае. Раз в месяц вполне достаточно!

– Сегодня 23-е, а последний раз был 22-го… в прошлом месяце. Я отлично помню…

– Хорошо, милый. Сегодня вечером, когда гости уйдут. Обязательно!

Муж надел очки, сел в массажное кресло.

– Сегодня вечером… – удовлетворенно повторил он.

И беседа потекла более непринужденно: шпионаж, политика, грязные делишки в Вашингтоне.

Приглашенные уже начали подходить, а еда еще не была готова. Дженет попросила мужа развлекать их при помощи шуток, любезностей и виски.

Народу было немало: преподаватели, торговцы, банковские служащие, пивовары, творческие личности. Все женщины – в кружевных платьях, шляпках, все мужчины – пахнущие одеколоном, в начищенных до блеска ботинках, темных костюмах, итальянских галстуках. Приличное общество приличного города. Неизменной темой для разговоров был Уотергейт.

– Я считал, что только в Латинской Америке продажные правительства! Там, я понимаю… тропическая жара… Но здесь, в нашем климате…

– Немыслимо! – дружно поддакнули все.

– Просто омерзительно! – добавила одна вдова.

– А ваша супруга? – поинтересовался кто-то.

– Заканчивает одеваться. Сейчас появится, – улыбаясь, ответил Элдридж.

Телефонный звонок. Элдридж извинился и подошел. Междугородний. Спрашивали Дженет. Из Вашингтона.

– Из Вашингтона… – задумчиво произнес тот себе под нос. – Не нравится мне все это, – и позвонил в колокольчик. Дженет сняла параллельную трубку на кухне.

– Что-то случилось? – пожелала знать вертлявая кокетливая дамочка.

– Ничего серьезного: мою жену спрашивают из Вашингтона.

– А кстати, чем занимается ваша супруга? – спросила одна старушка.

– Честно говоря, это сложно… Как бы сказать… Разнообразные услуги, периодические… Честно говоря, трудно сформулировать в точности.

Отвечая, Элдридж пытался поймать обрывки разговора. И услышал следующее:

– Да, да, немедленно еду. Если долг зовет, Родина всегда может рассчитывать на меня! Если страна в опасности, я готова ее защищать! Никаких благодарностей, шеф. Сегодня же лечу в Вашингтон. Буду у вас до полуночи, шеф, в полной готовности! До скорого!

На этом беседа закончилась.

Дженет ворвалась в гостиную как была, неприбранная, с бигудями на голове, измазанная косметикой.

– Извините, дорогие гости: вынуждена вас расстроить! Мне нужно немедленно ехать. Гельмут, Линда, милые мои детишки, я вас люблю! Элдридж, ты – лучший муж в мире. Как-нибудь обо всем расскажу. Будьте здоровы и счастливы! Извините за внезапный отъезд. Долг перед Родиной. Надеюсь, вы меня поймете. Счастливо.

Она встала на колени, поцеловала детей в губы, мужа – в темя и побежала в спальню – переодеться. Элдридж не знал, что и сказать. Гости тактично попытались найти этому благовидные причины.

– Наверное, умер кто-то из родственников. Может, даже ее собственная мать. Кто знает?

– Дай-то Бог! Иначе это бы выглядело просто чудовищно! – строго сказала непоседливая и шумная старуха.

– Дай Бог, чтобы ее мать скончалась в Вашингтоне! Иначе ей нет оправданий! – откликнулся нестройный хор голосов.