Нора Робертс: Северное сияние

— Почта у нас пока работает в здании банка, но летом собираемся построить им отдельный дом. А вот это неприметное заведение по соседству называется «У итальянца». Отличная пицца. И на дом можно заказать, только в черте города.

— Пиццерия, стало быть?

— Хозяин — итальянец из Нью-Йорка, приехал сюда три года назад поохотиться. Влюбился в наши края. Так и не уехал. Джонни Тривани. Сначала назвал свою забегаловку «Тривани», но в народе прижилось другое название, он так и оставил. Собирается пекарню пристроить. Еще, говорит, скоро выпишет себе по Интернету русскую невесту. Не удивлюсь, если взаправду так и сделает.

— Может, тогда русские блины печь начнут?

— Будем надеяться. Вот здесь у нас редакция городской газеты, — кивнула Хопп. — Издает семейная пара. Они сейчас в отъезде — повезли детей на каникулы в Сан-Диего. А там подальше — наша радиостанция, называется «Радио Лунаси». Заправляет там практически один человек, Митч Даубер. Занятная личность, надо признать.

— Обязательно послушаю.

Развернувшись, они двинулись в обратный путь.

— В полумиле от города, на запад — наша школа. От детского сада по двенадцатый класс включительно. В данный момент у нас семьдесят восемь учеников. Курсы для взрослых тоже есть. Спортивные секции, изобразительное искусство — все, что полагается. Пока река не встанет, расписание вечернее, а зимой — дневное.

— Как это — «река встанет»?

— Замерзнет. Зимой река всегда скована льдом. Как лед начнет взламываться — считай, весна пришла.

— Ясно.

— Населения у нас тут пятьсот шесть человек, это в пределах городка. Еще сто десять — плюс-минус — живут за городом, но в нашем округе. Теперь это и твой округ тоже.

Нейта не оставляло ощущение нереальности происходящего, он по-прежнему чувствовал себя как в театральных декорациях. И уж тем более никак не воспринимал все это как «свое».

— А это наша пожарная команда. Работает на добровольной основе. — Хопп остановила машину перед внушительным бревенчатым строением. — Тринадцать лет как построили, еще муж мой организовывал. Он был первым мэром Лунаси, вплоть до самой смерти — в феврале уже четыре года будет.

— А как он умер?

— Сердце. Играл в хоккей на озере. Забил шайбу, упал и умер. Вполне в его духе.

Нейт помолчал.

— И кто выиграл?

Хопп расхохоталась.

— Его бросок был последним. Доигрывать не стали. — Она немного проехала вперед. — А вот и твое владение.

Нейт посмотрел в окно. Было все так же темно, с неба сыпал снег. Аккуратный домик, деревянный, на первый взгляд явно моложе своих соседей. По виду похож на бунгало, с небольшим тамбуром и двумя окнами по обе стороны от двери, окна закрыты темно-зелеными ставнями.

От дороги к крыльцу вела тропинка — то ли расчищенная лопатой, то ли протоптанная, а подъездную дорожку уже успел основательно засыпать снег, хоть ее, похоже, не так давно чистили. На ней стоял синий пикап, от которого к дому вилась еще одна тропинка.

Из-за ставен пробивался свет, а из черной трубы на крыше вился дымок.

— За работу?

— Надеюсь. Все знают, что ты сегодня заступаешь. — Она поставила машину за пикапом. — Готов к знакомству с подчиненными?

— Так точно!

Нейт выбрался из машины и задохнулся на жгучем морозном воздухе. Стараясь не дышать, прошел вслед за мэром Хопп по тропинке, ведущей к дому.

— Эта конструкция входа называется «арктическая». — Она взошла на крыльцо и в тамбур, надежно защищенный от ветра и снега. — Хорошо удерживает тепло в доме. И верхнюю одежду здесь удобно держать.

Она сняла парку и повесила на крючок, рядом с чьей-то еще. Нейт последовал ее примеру, затем убрал перчатки в карман куртки, снял шапочку и шарф. Неужели можно привыкнуть к тому, что всякий раз, выходя на улицу, надо напяливать на себя кучу теплых вещей, как на Северном полюсе?

Хопп открыла вторую дверь. В теплом доме уютно пахло кофе.

Стены внутри были выкрашены в спокойный бежевый цвет, пол застелен немарким линолеумом. Дальний правый угол занимала приземистая дровяная плита. На ней пыхтел большой чугунный чайник. По правую руку стояли два металлических рабочих стола, рядом с ними — несколько пластмассовых стульев, а напротив — журнальный стол с кипой журналов. Вдоль задней стены шла широкая полка — стойка с лампой, компьютером и керамическим настольным украшением в форме рождественской елки неестественно яркого зеленого цвета.

По обе стороны от стойки в глубь дома вели две двери, а на стене между ними размещалась доска с пришпиленными на нее памятками и другими бумагами.