Эвелин Энтони - Алая нить

– По-моему, он слишком полезен, – тихо сказал сын. – Мне не следовало бы этого говорить, но не нравится мне, как он крутится вокруг мамы. И я знаю, что он тебя не любит.

Меньше всего на свете Стивену хотелось услышать это. Он резко сказал:

– Не болтай чепухи, Чарли.

Но, к его удивлению, сын стоял на своем:

– Это не чепуха. Я же был там на Рождество, когда у вас с мамой были нелады. Нужно было видеть его физиономию, когда ты вошел! В общем, я сказал, что думаю.

– Да, – согласился Стивен. – Это уж точно.

– Пап, я же не дурак, – сказал Чарли. – Я понимаю, что тебя это взбесило, но он мне не нравится, и я ему не доверяю. – Он вышел, прежде чем отец успел что-либо сказать.

Стивен пошел наверх к Анжеле. Перед дверью он остановился. Он услышал голоса. Мэкстон там, с ней.

Он быстро открыл дверь и вошел. Глупо было ожидать чего-то другого, кроме того, что он увидел в комнате. Анжела сидит в кровати, Ральф Мэкстон – в другом углу комнаты.

«Он мне не нравится, и я ему не доверяю», – сказал Чарли.

Стивен присел на кровать и взял жену за руку. Он сказал:

– Когда Анжела встанет с постели, приходите обедать, Ральф.

Он не был уверен, что ему не показалось, будто у Мэкстона рассерженный вид. Это было такое мимолетное впечатление, что он тут же отбросил его. Мэкстон был сплошное очарование, он сразу превратил свое изгнание в шутку. Он даже опередил Стивена, заявив, что нужно готовиться к весеннему открытию, и он надеется, они не возражают, если он немедленно отправится работать. Анжела тепло поблагодарила его; это он тоже обратил в шутку, посмеявшись над собой.

– Дорогая моя леди, я только и делал, что распивал с вами чаи и благодушествовал. Теперь, когда вы вернулись, Стивен, все пойдет как по маслу!

Когда он вышел, Анжела сказала:

– Милый, не слишком ли ты резок? Не следовало избавляться от него так быстро. По-моему, он обиделся.

– Переживет, – сказал он. – Ты мне самому нужна.

Ставни раскрыли, консьержка вытерла пыль и подмела паркетный пол. Клара стояла посреди огромной гостиной. Гобелен Бове был зачехлен. Консьержка оправдывалась, что не сняла чехол. «Это трудно, мадам, я не знала, что будет, если я сниму его».

Комната была меньше, чем казалось Кларе; воздух был затхлым, несмотря на широко открытые окна. Какие она строила планы, когда ходила по квартире со Стивеном много лет назад. Какие приемы она надеялась здесь устраивать во время их приездов. Они были счастливы в Париже; тогда она рассказала ему, что хотела стать художницей. Он в конце концов принял это всерьез, но не слишком. Она была девчонкой двадцати одного года; только что она стала женщиной и женой. Ее надежда на скорую беременность не оправдалась, и она уцепилась за квартиру, как будто это могло поправить дело. Еще так много времени, настаивала она; они собирались ехать в Монте-Карло до конца медового месяца. Она пророчески не хотела ехать. Квартира казалась ей чем-то вроде талисмана, и она купила ее в счет своего приданого тайком от Стивена. Он так и не узнал о ней. Когда они приехали в Штаты, их супружество уже было на грани краха.

Тайное любовное гнездышко. Она горько засмеялась вслух. Нет, воркующие голубки не поселились здесь; квартира так же пуста и бесплодна, как вся ее жизнь. Она закурила. Прежде всего ее нужно обставить; отделка может подождать. Нужно выехать из «Криллона», не оставляя следов своего пребывания. Она прошлась по комнате, шаги по голому паркету отдавались гулким эхом; она отвернула уголок чехла, закрывающего гобелен. Насколько она помнила, гобелен был выполнен в ярких красках; изображена типичная пасторальная сценка восемнадцатого века – любовники, одетые пастушкой и придворным. Она потянула за уголок. Чехол упал на пол, и перед ней предстала яркая картина, свежая и красивая. Влюбленные любезничают, и оттенок тонкого эротизма придан их тщательно вытканным лицам и плутоватым глазам. Она стояла как завороженная. Это не любовь в ее понимании: никаких мук желания и ревности, никакой страсти. Они обнимали друг друга в цветочной беседке, а из-за облаков за ними подглядывали купидоны. Бескровная чувственность, любовь, представленная как благоухающая галантность, и не более того. Клара потянула гобелен за край. Она дернула изо всей силы; подкладка слегка затрещала, но полотно осталось на месте. Она не смогла сдернуть его со стены. Влюбленные продолжали жеманно глядеть друг на друга, а на них таращились похотливые братья бога любви. Она отвернулась и поспешно вышла.