Сергей Бакшеев - Отравленная страсть

– А что он тут делает?

– Я гладила, а он пришел. Вот божье наказание! Застирать срочно надо, мне завтра в нем на работу. Сама тут разбирайся. – Из ванной еще долго слышалось бурчание: – Ну весь изляпала. Кровь-то какая алая – первая группа. Такую кровь за деньги сдавать надо, а не одежду ей мазать.

Мы ужинали в большой комнате и молча смотрели телевизор. Разговор не вязался. Я испытывал неловкость в этой чужой квартире. Ирина покусывала губы и, казалось, не смотрела на экран. Ее мама не могла сидеть спокойно, бродила по квартире, часто останавливаясь у окна.

Пронзительно зазвонил телефон. Обе женщины напряглись.

– Тебя, – шепнула Лидия Николаевна дочери.

– Почему? – испугалась Ирина. – Мне никто не звонит.

– Подойди!

Телефон продолжал трезвонить. Две пары женских глаз напряженно смотрели на него, но никто не шелохнулся.

– Подойди, – еще раз потребовала Лидия Николаевна, хотя находилась ближе к аппарату.

Скрипнули пружины дивана, Ирина сделала три шага, рука с перебинтованным пальцем осторожно приподняла трубку:

– Алло?

В следующие несколько секунд ее лицо окаменело и стало серым.

– Что? – не выдержав долгой паузы, дернула подбородком Лидия Николаевна. – Кто звонил?

– Опоздала, – растерянно ответила Ирина и странным взглядом посмотрела на меня.

Рука плавной дугой опустилась на телефонный аппарат. Из трубки слышались длинные гудки. Но я был уверен, что Глебова выслушала звонившего.

И то, что ей сообщили, ее сильно встревожило.

В общежитие я вернулся поздно. Добираться с окраины города пришлось с пересадкой. При входе меня остановил пожилой вахтер, который дежурил только по ночам:

– Я думаю, ваша фамилия Заколов?

– Да, – буркнул я и посмотрел в строгое прямоносое лицо седого человека, стриженного под ежик. Его светлые глаза были слегка навыкате, отчего лицо казалось изумленным и выглядело моложе.

– А вам звонили.

– Кто? – удивился я. В городе у меня не было знакомых, и я даже не знал местного телефона.

– Я обычно никого к телефону не зову. Пост не могу оставить. И по коридорам ходить – измучишься. Только если особый случай! – Вахтер внимательно изучал меня.

– Что-нибудь случилось? – забеспокоился я.

– А тут, даже не знаю, как меня уговорили. – Вахтер не обратил внимания на мой вопрос. – Умеет, умеет чертовка с мужиками разговаривать!

– Какая чертовка?

– Этого у нее не отнять. Да-а… Я поднялся в вашу комнату, искал, но… Но вас не оказалось. Она очень расстроилась.

– Кто? Кто мне звонил?

– Девушка. Очень огорчилась. Однако, еще будет звонить.

– Ирина? – вспомнил я о Глебовой. Неужели она обо мне беспокоится?

– А вы, я смотрю, ловелас! – Вахтер покачал указательным пальцем и хитро улыбнулся, от уголков глаз разъехались симметричные веера морщинок.

– Если позвонит, передайте, пожалуйста, что со мной все в порядке, – попросил я, поднимаясь по ступенькам.

– Я думаю, что это была не Ирина.

– Почему? – Я остановился.

– Потому что она назвалась Евгенией.

– Это логично, – промямлил я и замер.

Сердечко предательски напомнило о себе неясным сбоем. Я не знал в городе ни одной Евгении, кроме той, которую случайно встретил сегодня в университете.

– Постойте, Федор… – Я мучительно вспоминал имя-отчество вахтера.

– Франц Оттович, – представился старик. Плечи распрямились, седая голова кивнула по-военному.

– А как же…?

– Федор Олегович – это для простоты. А по-настоящему – Франц Оттович.

– Понятно… Франц Оттович, а что она сказала? – не терпелось узнать мне.

– На будущее, молодой человек, в ответ на приветствие надо представляться. Вы же скоро станете инженером! Я, конечно, теперь знаю ваше имя. Тихон Заколов. Но, поверьте…

– Франц Оттович, извините. Это точно была Евгения? Что она сказала? – взмолился я.

– Ничего. – Как?

– Она еще позвонит. Присаживайтесь, подождем.

– Вы уверены? – Я плюхнулся на маленький диванчик с потрескавшейся дерматиновой обивкой.

– Женщины, конечно, существа непредсказуемые. За это мы их и любим. Ведь так?

Я кивнул, не вдумываясь в смысл его слов.

– Их настроение переменчиво, как апрельская погода. Но она позвонит. Я думаю, она в вас очень нуждается. У Женечки интересный тембр голоса. Она так чувственно вздыхает, как будто глотает слово. И потом паузы… Она умеет держать паузу. Вы обращали внимание?

О чем это он? Если это та самая моя Женя, то я никогда не слышал ее голоса. А старый вахтер называет ее Женечкой. Меня укололи его слова. Это что получается? Каждый старикашка будет мою Женю называть Женечкой? Мне это решительно не нравится!