Анна Дубчак - Смертельный поцелуй

– И тогда ты… убил и Машу?

– Да, это же нелюди…

– Саша, и все-таки… Разве можно было так мстить?

– Ты не слышала, что они говорили с мамашей о таких, как мы, простых парнях, об интернатовских, в частности… Они говорили, что только такие, как они, имеют право на жизнь, а остальных нужно вообще истреблять для очищения нации… Вот так прямо и говорили… Светка откровенно заявляла, что деньги для нее – это все. А я подыгрывал ей и предложил ее мамаше открыть ювелирное дело… У Женьки дома полно драгоценностей его матери… Он доверял мне и поэтому, когда уехал в Сирию, оставил мне ключи от квартиры. Но когда он вернулся, я понял, что пора раскрываться. И тут у меня со Светкой произошел тяжелый разговор… Мы сидели в кафе, и она сказала: «Взгляни на мои руки… Видишь, какие они тонкие и изящные. Это потому, что я принадлежу к особому племени людей… Мы с тобой, Женечка, элита. И я счастлива, что ты такой же, как и я. Потрогай мою кожу, видишь, какая она шелковистая? Это тоже признак породы…» У нее просто крыша поехала от всего… И тут я сказал ей, что я никакой не Женя Альбац, и что квартира не моя, и что драгоценности принадлежат матери Альбаца… Словом, открылся. И тут такое началось… Она орала на меня как ненормальная… Про какую-то операцию, которую ей пришлось из-за меня перенести, я так ничего и не понял… Но самое удивительное состояло в том, что она, которая выросла на деньгах моего отца, ходила все это время, пока встречалась со мной как с Женей Альбацем, в библиотеку со своей сдвинутой на драгоценностях мамашей и не признавала в мальчике, работающем на ксероксе, меня… Ведь Женя Альбац ходил в шикарной куртке на меху, а Саша Комиссаров – в джинсах и свитере. Когда мы с ней поссорились и она обвинила меня во всех смертных грехах, она схватила меня за руки и стала рассматривать их: «Ты выродок, – сказала она. – Твой отец был выродком, твоя мать – законченная алкоголичка, а ты – еще больший выродок…» Она кричала это, а мы сидели в приличном кафе…

– А где ты брал деньги, чтобы водить ее по ресторанам, кафе…

– Я же говорил, что работал раньше в приличной фирме… Я скопил немного денег, чтобы купить себе или квартиру, или машину… Но потом встретил мать, она мне все рассказала… И я нашел сначала Бартоломея, затем познакомился со Светкой и ее матерью…

– Ты уже с самого начала знал, что убьешь их?

– Нет… Я не думал, что способен на такое. Но вид моей матери меня потряс… Вы же не видели, во что они ее превратили. Втруп…

– Я видела. Я только что от нее. Но не думаю, что она обрадуется, когда узнает, что ее сын – убийца.

– А она и не узнает…

– И все-таки скажи, зачем ты отрезал им руки?

– Понимаете, я увидел сон… Мне приснился мой отец, которого я ни разу не видел. И он плакал, сидя на табурете и обхватив голову руками… А руки у него были какие-то серые, а пальцы… синие… И я его тогда спросил: «Отец, ты же мертвый, тогда почему ты плачешь?» – «Потому что мне до сих пор больно… У меня болят голова и все суставы…» И когда я проснулся утром, то решение уже было… Я понял, что они не должны жить.

– Но ты хоть понимаешь, что это ненормально: душить, а потом расчленять. Ты же не зверь?

– Значит, я ненормальный… Вы же сами как-то говорили, что нормальные люди не убивают.

– Но ты не мог не знать, что тебя рано или поздно все равно найдут…

– Да, не мог, но я хотел, чтобы это была ты… У тебя светлая голова… И еще – ты какая-то светлая, хотя и со странностями… Стобой мне было легко и хорошо… Мне даже показалось, что я люблю тебя… У тебя очень нежные губы… – Он перевел дух. – Женька приехал, что ли, из Москвы? Я его не осуждаю, что он все рассказал обо мне… Любой бы на его месте сделал то же самое… Меня ищут?

– Да… шерстят весь город. Но им и в голову не может прийти, что ты – у меня. Скажи, это ты выкрал у своей матери фотографию?

– Да, на всякий случай… А почему ты не спрашиваешь меня про уринофлор?

– Зачем, я и так все знаю. Что будем делать?

– Я бы выпил кофе…

– Хорошо.

На кухне Наталия дрожащими от волнения руками налила воду в кофейник и поставила на огонь. Ее всю колотило. А ведь она с самого начала подозревала его. И не верила. Не могла понять мотива. Одиночество, смерть отца, интернатские стены, алкоголичка-мать…

Она вздрогнула, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

– Не-е-ет!!!

Она выбежала в подъезд, чтобы догнать его.

– Остановись, тебе нельзя бежать… Тебе некуда бежать!

Она выскочила из подъезда и огляделась: совершенно пустой, белый от снега двор. Ини одного следа.