Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя

– Ты здесь?

– Да.

– Ты сердишься?

– Разве для этого есть причина?

– Причина – эта женщина в моей постели.

– Эта женщина не причинит тебе вреда. Но та, другая…

– А что другая?

Легкое жжение кожи лица. Странная, неосязаемая ласка. Сводящее с ума ощущение присутствия, безжалостно опровергаемое органами зрения и слуха…

– У нее черное сердце. Если ты не оставишь ее, она выпьет твою кровь как вампир.

– Это вряд ли.

– Будь осторожен. И когда придет время бежать, беги без оглядки.

Кошачье шипение из угла комнаты. Соленая влага, подсыхающая на щеках. И после этого – уже точно сон…

Он сидел за кухонным столом, листая журнал и прихлебывая остывший чай, когда в прихожей стукнула дверь и послышался голос Илоны:

– Эй! Кто-нибудь дома?

Как будто не видит его ботинки на коврике.

– Да, – отозвался Ник.

Вышел из кухни, принял у нее плащ, повесил в шкаф. Она бегло чмокнула его в щеку, испачкав губной помадой цвета цикламен. Вздохнув, Ник стер отпечаток бумажной салфеткой.

– Как прошел день? – весело поинтересовалась Илона.

О том, где он провел ночь с воскресенья на понедельник, до сих пор не было сказано ни слова.

– Неплохо. А у тебя?

– Очень даже неплохо. На следующей неделе едем смотреть новые отели. Наверное, Верку придется взять, Алку и Макса…

Продолжая болтать, она прошла в комнату. Сменила брючный костюм на трикотажную мини-юбку и облегающий топ с китайским воротником-стойкой. Юбка черная, топ – красные цветочки на розовом поле. Чулки в сеточку. Туфли на каблуке. Головокружительная альтернатива домашнему халату и тапочкам.

– …во-первых, Испания: Коста-Брава, Коста-Дорада. Потом еще Турция: Мармарис и Фетхие. И Родос: там недавно отстроили три отеля категории «А», как раз сейчас готовятся к открытию, набирают персонал… Поедешь со мной?

– Вряд ли. Я еду с Альбертом в Париж за тем немногим, что он не купил в Лондоне и Амстердаме.

– Альберт? – Илона нахмурилась. – Это тот старый хрен из Жуковки?

– Да.

Ник вернулся к своему недопитому чаю и недочитанному журналу.

Итак, она тоже уезжает… Что ж, это хорошо. Новые люди, новые впечатления, некогда будет мучить себя вопросами, с кем же на самом деле он уехал и куда. Ксения порадовала его согласием. Все-таки решилась в последний момент. Через неделю они уже будут бродить, взявшись за руки, по набережным Сены, пить кофе в крошечных забегаловках на бульваре Монпарнас, любоваться панорамой города с одной из платформ Эйфелевой башни…

Конечно, придется уделить какое-то время Альберту и его люстрам, учитывая, что клиент взял на себя большую часть его расходов и вдобавок намекнул, что если Ник надумает захватить с собой в качестве попутчицы какую-нибудь юную даму, то он со своей стороны будет только рад. «Вы еще очень молоды, друг мой. Вы должны весело проводить время. Когда вам будет столько же лет, сколько мне, и седые волосы, и больная жена, и сын-оболтус, и дочь на выданье, тогда вы сможете сказать: «Какие женщины? Дайте мне мягкий диван и пульт от телевизора». Но не сейчас, друг мой. Еще не сейчас». Да, со стариком придется повозиться, но, с одной стороны, он достаточно разумен для того, чтобы прислушиваться к мнению специалиста, а с другой – даже если выезжать на эту охоту за люстрами и прочей дребеденью в десять, как на работу, а возвращаться в семь, то все равно остаются еще вечера, и длинные ночи, и выходные…

Громко стуча каблуками по каменному полу (керамо-гранит, если быть совсем точным, разумеется, с подогревом), появилась Илона. В руках она держала свою красную кожаную сумочку, на ходу перетряхивая ее содержимое в поисках сигарет. Нашла. Бросила сумку на подоконник. Закурила нервно.

Ник продолжал читать.

– Кто перемыл всю посуду? – прозвучал вопрос, который его ничуть не удивил. – Опять ты? Олеська, сучка, ни черта не делает… Уволю паразитку…

Строго говоря, мытье посуды, как и ежедневная уборка всех помещений, входит в обязанности приходящей домработницы, но если Олеся уже ушла домой, а грязная посуда появилась снова, странно, не правда ли, оставлять ее в раковине до утра при том, что в квартире проживают не инвалиды, а нормальные взрослые люди.

– Я вымыл тарелку, вилку и нож. Только то, чем пользовался сам. Всю остальную посуду перемыла Олеся.

– Мог бы оставить… сколько раз тебе говорила… ей за это деньги платят…