Нора Робертс - Огнепоклонники

– Я одеваюсь. – Рина открыла багажник и вытащила свою робу. – Помогу тушить.

– Рина!

От удивления она замерла: впервые за все время совместной службы напарник назвал ее по имени.

– Ты на ногах уже сколько? Часов восемнадцать? Пусть этим займутся пожарные.

– Он заставляет нас бегать кругами, распылять силы. – Рина со злостью захлопнула багажник. – Он не может напрямую ударить по «Сирико» или по мне и моей семье, поэтому он поджигает здесь. Просто со зла на меня.

Рина стояла, держа шлем в опущенной руке, а перед ней плясало пламя.

– Он увлекся, – решительно заявила она. – Он заигрался, он уже не может остановиться. Как ему теперь выйти из игры? Игра затягивает, гипнотизирует. И обязывает.

– А что еще он может поджечь? Все, что осталось, взято под охрану.

Дым вызвал слезы у нее на глазах.

– Школа, потом Бо… Ну, Бо, я думаю, – это так, случайность. Просто возможность представилась. Хочет держать меня в напряжении. Жена Умберио, потом Джон. А теперь Сандер.

– Прокладывает дорожку к тебе.

– Я для него – финишная ленточка. Это все укладывается в схему мести, но порядок не тот. Сандер должен был гореть после школы. Сандер был следующей ступенью, потом мой отец, потом ресторан и так далее. Он перепрыгивает через этапы, но сохраняет общую схему.

– Его старый дом. Это вписывается в схему, – добавил О'Доннелл, когда Рина повернулась и пристально взглянула на него. – Там взяли его отца, и он больше туда не вернулся. Его самого вытащили из этого дома. Мать увезла его оттуда.

Рина бросила шлем обратно в машину.

– На этот раз я сяду за руль.

Языки пламени вырывались из окон второго и третьего этажа дома, где когда-то жила семья Пасторелли. Здесь не было ни сирен, ни криков, ни толпы. Только огонь, пылающий в темноте.

– Вызывай пожарных! – крикнула Рина О'Доннеллу. Она схватила шлем и бросилась к багажнику, где лежала роба. – Там внутри люди. Двое… возможно, в спальне на втором этаже. Я вхожу.

– Дождись бригады.

Рина натянула робу.

– Я должна попытаться. Может, они живы, связаны. Я больше никому не дам сгореть заживо этой ночью.

Она выхватила из машины огнетушитель. Краем сознания она слышала голос О'Доннелла, кратко описывающего ситуацию и диктующего адрес. Он последовал за ней по пятам, пока она поднималась по ступеням крыльца.

– Может, он еще тут. – О'Доннелл держал в руке обнаженный ствол. – Я прикрою тебя сзади.

– Займись первым этажом! – не останавливаясь, крикнула Рина. – Я поднимусь.

На этот раз он оставил дверь открытой, отметила она. Словно приглашал войти, располагаться, чувствовать себя как дома. Рина переглянулась с О'Доннеллом, кивнула и ворвалась в дверь.

Внутри было темно, но кое-что можно было различить в серебристом свете луны, пробивающемся с улицы. Смутными тенями обрисовывались дверные проходы и мебель. Рина обвела все внутреннее пространство глазами. Дуло пистолета следовало за ее взглядом. Сердце билось в горле, а в груди лежал лед, пока она бежала вверх по лестнице туда, где дым стелился под потолком.

Дым собирался, густел, клубился, заваривался мутным настоем, пока она бежала. Рев огня напоминал свирепый грохот морского прибоя, и Рина знала, что этот прибой может превратиться в цунами. Она попробовала закрытую дверь на жар, обнаружила, что она холодна. Она бросилась вперед по коридору.

Огонь плясал на потолке у нее над головой, окружал следующий дверной проем чем-то вроде золотистой рамы. Он стал подбираться к ее башмакам. С испуганным криком Рина направила на пламя пену из огнетушителя. Снаружи уже доносился вой сирен. Но никто в доме не откликнулся на ее крики. Собрав в кулак все свое мужество, она бросилась вперед сквозь огненную стену.

Комната пылала. Огонь поднимался с пола, взбирался по комоду, где ваза с цветами уже была охвачена огнем. На мгновение Рина застыла, окруженная огнем, ослепленная его блеском и фантастическим жаром, его красками и движением, его силой.

Она знала, что ее маленький огнетушитель выглядит жалким и смешным в сравнении с его неистовой страстью. А главное, она уже опоздала. Безнадежно опоздала.

Джоуи не поджег постель. На этот раз он приготовил ей целую мизансцену. Он хотел, чтобы она это увидела.

Разумеется, он их скомпоновал. После того, как пристрелил. Он усадил их обоих, прислонив к спинке кровати. Казалось, они наблюдают. Зрители, завороженные насмерть величием огня.

Рина двинулась вперед. Ее сознание словно раздвоилось. Ее душа застыла на месте в ужасе и каком-то болезненном трансе, пока сама она подбежала к кровати, рискуя обжечься. Она должна была проверить. Должна была удостовериться, что она опоздала.