Татьяна Устинова - На одном дыхании!

Потом тоненько засвистело, и Волошин подумал, что у него звенит в ушах, но свист все не прекращался, только усиливался, словно где-то недалеко дули в свисток. Они оторвались друг от друга и посмотрела по сторонам – он налево, она направо. Никаких свистков. Только дубовые полки с книгами. Ему жалко было терять время на какой-то дурацкий свист, и он взял ее за голову и притянул к себе, но Варя сказала:

– Подожди.

– Да наплевать.

– Нет, это где-то у нас.

– Где… у нас?

– В твоей квартире.

Они опять прислушались и опять посмотрели – она налево, он направо.

– Чайник, Марк! – вдруг вскрикнула Варя. – Мы забыли чайник! Он же у тебя со свистком!

– У меня электрический чайник, а они не бывают со свистком!

– Разве? Не бывают?

И они бросились на кухню, и выключили чайник, стоявший на плите, вовсе не электрический! Пар из него валил так, что окна запотели.

– Где ты его взяла? Я сто лет его не видел!

– Вот тут. На полочке. А что такое?..

Тут им стало очень весело, и они обнялись и хохотали – это же очень смешно, что они забыли про чайник!.. А потом опять начали целоваться, и Волошину это тоже почему-то было очень весело.

Вот никогда в жизни он так весело не целовался, как нынче вечером на собственной кухне с собственной секретаршей!..

И вообще он редко целовался. Даша ничего этого не любила. А может, любила, но как-то так, что он этого не понял. А может, просто его не любила.

Она говорила всегда, что он слишком «правильный» и потому скучный человек, только она говорила не скучный, а «пыльный».

Ты такой же пыльный человек, как твой дедушка с его книжными шкафами!..

Она никогда не видела его деда, но почему-то обожала сравнивать его с Волошиным, как будто Волошин тоже был дед. Или он на самом деле сразу, с самой молодости стал стариком, и она всегда видела в нем только шпица Дона Карлоса?..

Но Варя ничего не знала про шпица и про то, что Волошин «пыльный»!..

– Я о тебе мечтала, – вдруг тихонько сказала она ему на ухо, когда он оторвался от нее, чтобы перевести дыхание. – Правда, Марк. Я сначала мечтала о Разлогове, а потом о тебе. Я знаю, что это неправильно и что все секретарши всегда влюблены в своих начальников, но я… мечтала.

– Не придумывай.

Она вдруг засмеялась и посмотрела ему в глаза. Странное дело, но до этой секунды она понятия не имела, какие у него глаза. Оказалось, карие, очень темные.

– А можно немножко?

– Что?

– Немножко попридумывать?

– Нет, – отрезал Волошин. – Ты что-нибудь не то напридумываешь!

Но пока все было «то», и даже холодный кожаный диван, с которого она так неловко съезжала сегодня утром – а кажется, что в прошлой жизни! – не отпугнул и не остудил ее.

На одну секунду Волошин устыдился этого дивана с его рептильным блеском и подумал даже, что нужно вытащить из бельевого ящика скатанный матрас с одеялком и подушкой и как-то улучшить положение или все-таки пойти в спальню, где было царское ложе, выписанное когда-то из Италии, а может, из Англии, а потом забыл. Варя стянула с него свитер, прижалась щекой к тому месту, где у него сегодня целый день болело сердце, и он обо всем забыл. Даже о том, что оно болело.

И на диване им было весело, вот ей-богу!.. Все-таки они с него съезжали, и держали друг друга, и прижимались, и возились как-то неловко, и прежний, нормальный Волошин непременно умер бы со стыда, если бы возился голый на диване с малознакомой девицей, а шпиц Дон Карлос еще и облаял бы ее, но новый ненормальный Волошин чувствовал только радость. И новым казалось все – прикосновение ее пальцев к его коже, протяжный вздох, как всхлип, ее вдруг ставшие серьезными глаза, смотревшие близко-близко.

Он забыл уже, как это бывает, когда у женщины от удовольствия и радости начинают гореть щеки. И это удовольствие – он сам, Марк Волошин! Его жена получала удовольствие от дорогих одежд, мехов, бриллиантов и отелей и была благодарна ему за то, что он умел все это добыть, но он сам никогда не вызывал у нее восторга. Нет, она была безусловно согласна проделывать с ним в постели некую обязательную программу, в общем, довольно скучную и уж точно давно привычную, но восхищаться им ей даже в голову не приходило!

А Варя восхищалась.

– Ты такой красивый, – вдруг сказала она, и куснула его за плечо, и провела рукой по спине, по самому позвоночнику, все ниже, и ниже, и ниже, – у тебя такая красивая длинная спина!

И она не смеялась над ним, он видел это совершенно точно, потому что еще раз успел посмотреть ей в лицо, очень серьезное и ласковое, он никогда не видел таких ласковых женских лиц.