Мэри Шелдон - Каролин и Каро

В соседней комнате тихо заплакали. Зоэ потушила сигарету.

— Уже иду! — крикнула она.

Каролин лежала в кроватке, личико сморщенное и мокрое. Зоэ взяла ее на руки, прижала к себе.

— Все в порядке, — сказала она. — И незачем было рыдать. Зоэ тут.

Зоэ приехала в “Нейт-н-Эл” первой. Помахала Бартону, увидев его в дверях. Заметила, что оделся он с особым тщанием.

Бартон опасливо чмокнул ее в щеку и сел.

— Хорошо выглядишь.

— Спасибо, — вежливо улыбнулась она. Минут пять они светски поболтали, заказали кофе.

— Ну, — наконец сказал Бартон, — и зачем ты хотела встретиться?

Зоэ глубоко вздохнула.

— Ты не передумал возвращаться в Нью-Йорк, когда это все закончится?

Он, кажется, удивился.

— По-моему, мне как-то без толку тут оставаться.

Зоэ кивнула.

— В общем, — жизнерадостно сообщила она, — ты, может, поедешь, и не один.

Он втянул носом воздух, напрягся. Ну да — он решил, что она имеет в виду себя.

— О чем ты?

— Каролин, — поспешно объяснила Зоэ. Она старалась не сбиться с беспечного тона. — Судя по всему, придется тебе о ней заботиться некоторое время.

Бартон прищурился:

— То есть как?

— Мне утром позвонили из Нью-Йорка. Агентство “Доусон” открывает зарубежный филиал, хочет, чтоб я его возглавила. Это значит — несколько лет в Европе.

Бартон открыл было рот, но Зоэ не умолкала:

— Великолепные перспективы, но первое время я не смогу заниматься Каролин.

Пауза.

— А ты не можешь взять ее с собой?

— Бартон, я поднимаю агентство с нуля. Работа круглые сутки и постоянные разъезды. Я не могу с ней так поступить. А я очень хочу получить эту работу. — Она улыбнулась. — Все будет в лучшем виде. Ты ее даже замечать не будешь. Купишь себе пентхаус на Парк-авеню, найдешь первосортную домоправительницу. — Ее улыбка слегка скисла. — Может, опять женишься.

— Мне кажется, это нереально, — ответил Бартон. — Слушай, Зоэ, ты что, серьезно? Ты хочешь, чтоб я забрал Каролин?

— Нет, не хочу, — огрызнулась она. — Но, насколько я понимаю, у меня сейчас нет выбора.

— А что будет после Европы?

— Я ее заберу, естественно.

Бартон покачал головой.

— Нет. Так нечестно. Я не могу забрать ее на год-два, а потом просто отдать.

— Ну, подумаем об этом потом, — торопливо сказала Зоэ. — Необязательно сию секунду проработать все детали. Я уверена, мы придумаем компромисс.

— Может быть. Но нужно поговорить с юристами. Чтобы все было кристально ясно.

— Ладно, ладно, — вздохнула она. Официантка принесла счет. Зоэ потянулась за сумочкой. Бартон ее остановил.

— Позволь мне, — сказал он. Достал бумажник, раскрыл. — Поздравляю, кстати, с новой работой.

Зоэ задумчиво посмотрела на него.

— Знаешь что? Ты по правде очень красивый. Я понимаю, почему в тебя втюрилась.

Дома Дафна, малолетняя няня, сидела на цветастом диване перед телевизором.

— Все нормально? — спросила Зоэ. — Каролин хорошо себя вела? Буйных вечеринок не закатывала?

— Идеально, — засмеялась девочка. — Я ее минут пять назад уложила вздремнуть.

Дафна ушла, а Зоэ отправилась в детскую. Через прутья коснулась крохотной розовой ручонки.

— Звездочка Зоэ, — прошептала она. — Звездочка Зоэ. — Заморгала, прогоняя слезы. — Я так трудилась, детка, а тебе понравится в Нью-Йорке. Но это не навсегда. Я обещаю.

Зоэ вынула малышку из кроватки, прижала к себе. Она видела в зеркале их обеих, женщину и ребенка, их общее отражение. Ее губы сжались, задрожали. Она обняла Каролин так крепко, что девочка проснулась и зарыдала.

Ее самое первое воспоминание детства — как она стибрила телевизор.

Каролин исполнилось тогда четыре года. Случилось это, когда отец уехал в свою обычную командировку. Он постоянно где-то мотался — этот раз стал, кажется, третьим за последние шесть недель.

Каролин не раз уже видела имя “Архитектор Бартон Эндрюс” на металлических пластинках, вмонтированных в каменные стены зданий. Она еще не умела читать, просто узнавала знакомые буквы отцовского имени, ощупывая их пальчиками.

Должно быть, ее отец не менее известен, чем президент Эйзенхауэр, с гордостью думала Каролин. Она обращалась к улыбающимся прохожим, указывая им на доску: “Это мой папочка!” Но при этом еще не могла понять, почему отца так часто нет дома. В Нью-Йорке было все для счастливой жизни — и зоопарк, и тенистая игровая площадка, и улыбающийся привратник, который низко кланялся ей, когда она возвращалась с прогулки. Дома же стоял целый шкаф, заваленный игрушками, огромный телевизор и балкон с видом на Центральный парк, казавшийся таким крошечным с немыслимой высоты. Только папа зачем-то так часто покидал Нью-Йорк.