Маргерит Дюрас - Английская мята

А ведь когда-то я довольно часто писала в газеты – Господи, как же давно все это было – длинные-предлинные письма. Я уже говорила вам об этом? Само собой, они так никогда и не доходили.

– В одном из этих писем вы спрашивали, как сохранить зимой английскую мяту…

– Вот как, в самом деле? Иногда я ела ее понемножку, чтобы очищать себя изнутри. Может, я написала это письмо, потому что хотела узнать, как сделать, чтобы она всегда оставалась зеленой, такой же зеленой, как летом, теперь уж не припомню, может, поэтому, а может, и нет… Я столько всяких писем написала… Пятьдесят три письма… или даже целую дюжину. Мне так хотелось… ах, если бы вы знали, как мне хотелось все объяснить.

Знаете, до убийства я была хуже сточной канавы. Теперь все меньше и меньше…

Пересечение железнодорожных путей, они то и дело смеются над этим. А у меня ведь и в мыслях-то не было, что такое вообще существует… Была уверена, что им ни за что меня не найти.

Мне и в голову не приходило про этот виадук, просто иду себе к реке, а он оказался на пути.

Вот тут-то я и подумала… никогда… а если еще надежно зарыть где-нибудь голову… никогда, ни за что на свете… что они найдут в поездах, одному Богу известно, да что бы они там ни нашли, уж меня-то им ни за что не найти… никогда. Но, видите, я все-таки ошиблась. В газете напечатали схему пересечения железнодорожных путей: представляете, Виорн оказался в самом центре, крупнейшая узловая станция, и кто бы мог подумать, все поезда проходили через него, даже те, которые шли куда-то далеко-далеко. Выходит, любой железнодорожный состав волей-неволей должен был проходить через Виорн. А вы знали об этом? Оказывается, это самый важный железнодорожный узел во всей Франции… надо же, столько прожить в Виорне и даже не подозревать об этом. Выходит, я просто неудачно выбрала виадук.

Но другие все равно были слишком далеко, чтобы тащиться туда пешком, да еще глубокой ночью. Какой у меня еще был выход?

Так что они все нашли, все учли, все собрали, все до последнего кусочка – кроме головы…

Никогда бы не подумала, что такое возможно.

Вы опять все молчите…

– А теперь вы должны мне сказать, где же вы спрятали голову.

– Значит, вы все к этому вопросу и подбираетесь, потому и задавали мне все остальные, так, что ли?

– Да нет.

– Если это следователь попросил вас задать мне такой вопрос, можете передать ему, что я ничего не ответила.

А вот вы, что бы вы мне ответили, если бы я сказала, что они собираются отправить меня в Версальский сумасшедший дом?

– Я отвечу вам, что так оно и есть. Вот видите, я ответил на ваш вопрос.

– Выходит, я не в своем уме, так, значит? А что бы вы ответили, если бы я спросила вас, сумасшедшая я или нет?

– Ответ все тот же: да.

– Так, значит, вы разговариваете с сумасшедшей?

– Да.

– Но ведь тогда, что бы ни наговорила вам сумасшедшая, это все равно не имеет никакого значения. Зачем же тогда без конца расспрашивать меня, где голова, где голова, раз, что бы я вам ни ответила, это все равно не в счет? Может, я уже вообще не помню, куда ее запрятала, позабыла то место, и все?

– Хватило бы любого намека, пусть даже самого малого. Одного слова. Лес… Железнодорожная насыпь…

– Но зачем вам это?

– Просто из любопытства.

– Выходит, только одно это слово и имеет для вас значение, а все остальные не в счет? И вы надеетесь, что я позволю сорваться этому слову? Чтобы все остальные слова так и остались заживо погребенными… вместе со мной… в этой психушке?

Ну уж нет, этот номер не пройдет, вы должны пробыть со мной вместе долго-долго, послушать, поговорить… вы и другие, прежде чем я наконец произнесу это слово.

Вы слышите меня?

– Да, слышу.

– Есть вещи, которых я вам еще не сказала. Вы не хотите узнать, что это такое?

– Нет, не хочу.

– Тем хуже. А если я расскажу вам, куда девала голову, тогда вы еще останетесь поговорить со мной?

– Нет.

– Вижу, вы расстроены.

– Да, пожалуй.

– А если бы мне удалось объяснить вам, почему я убила эту глухую толстуху, тогда бы вы согласились поговорить со мной еще немножко?

– Да нет, вряд ли.

– Ну давайте попробуем еще, согласны? Я говорила вам, что она по любому поводу всегда звала Пьера? И что между нами никогда не было никаких скандалов, это я вам тоже говорила, ведь так? Никогда, ни малейших ссор… И догадываетесь почему? Да потому, что я всегда боялась, как бы они раньше времени не упекли меня в психушку, вот в чем все дело. А что я такого сказала, что это вас вдруг так сильно расстроило?