Маргерит Дюрас - Матрос с Гибралтара

– Благовидный предлог, – ответил я.

– Для чего?

– А чтобы попутешествовать по морям-океанам, – со смехом пояснил я.

Лоран принялся что-то напевать. Никто уже больше ничего не говорил. Вдруг она поднялась и ушла. А я еще долго оставался подле Лорана. Примерно с час. Мы с ним почти не разговаривали. А потом я и сам ушел. Но не вернулся к себе в каюту, а пошел на палубу, на свое обычное место, около лебедки. Правда, не заснул. Когда направился в бар, она уже выходила оттуда. И даже не взглянула в мою сторону.

В ту ночь, чтобы избежать ожидания в каюте, я снова спал на палубе. Проснулся, как накануне и днем раньше, на заре. Вот уже целые сутки, как я не оставался с ней наедине. Но чувствовал такую же усталость, как если бы мы спали вместе. Облокотился о перила. Мы уже шли вдоль французского побережья. Довольно близко от берега. Мимо яхты проплывали небольшие портовые городки, огни бульваров освещали море. Но я даже не смотрел на все это. Уткнулся головой в перила и закрыл глаза. У меня было такое ощущение, будто я уже не способен ни о чем думать – я был весь, до кончиков пальцев, полон ею. Она спала у себя в каюте, и я не мог представить себе ничего другого – кроме нее, спящей. И все города, что проплывали мимо, имели для меня смысл лишь потому, что были немыми свидетелями ее сна. Я уже знал, предчувствовал, что у меня не хватит сил слишком долго бороться с такой невыносимой страстью, что скоро нам с ней все равно придется поговорить. Я долго стоял так, уткнувшись лбом в перила. А потом взошло солнце. И я спустился к себе в каюту, почти бессознательно, вконец опьянев от мыслей о ней, спящей. Там была она. Должно быть, долго ждала меня, а потом заснула. На ночном столике стояла бутылка виски. Это была безрассудная женщина. Спала она, не раздевшись, завернувшись в одеяло, босоножки упали на пол, ноги раскрыты. Пожалуй, выпить она успела не так уж много – бутылка виски была опустошена лишь наполовину. Но спала все равно крепко. Я растянулся прямо на полу, на ковре, мне не хотелось будить ее и было страшно глядеть на нее чересчур долго. Я слишком дорожил ее сном, ее покоем.

Теперь, когда я знал, что она здесь, рядом, мне даже удалось немного вздремнуть. Проснулся я раньше нее. Как и она, спал я, не раздеваясь. Сразу тихонько выскользнул из каюты и отправился в бар. Выпил много кофе. Все матросы собрались на палубе. Было уже девять часов. Мы подходили к Тулону. Проспал я, может, от силы часа четыре. И когда вышел на палубу, почувствовал то же ослепление, что и вчера, что и каждый день. Должно быть, я еще не привык к сверканию моря.

В Тулоне я сошел на берег и оставался там все время стоянки, один час. Я не предложил ей пойти вместе со мной. Еще не знал, вернусь ли назад. Но я вернулся. День, несмотря на остановку, тянулся бесконечно. Я провел его целиком у себя в каюте. Она не зашла ко мне ни разу. Я увидел ее за ужином. Она казалась такой же спокойной, как и накануне, только в глазах появилась какая-то страдальческая усталость, которой я никогда не замечал в ней прежде. Один из матросов, спросил у нее, не заболела ли, она ответила, нет. В тот вечер она опять сразу ушла к себе в каюту. Я почти тотчас же последовал за ней.

– Я ждала тебя.

– Знаешь, я и сам не знаю, чего хочу, – признался я.

– Тебе надо, – медленно проговорила она, – спать на палубе.

Я стоял перед нею, лежащей на кушетке. Должно быть, меня трясло как в лихорадке.

– Поговори со мной, – попросила она.

– Не могу, – ответил я. И попытался засмеяться. – По правде говоря, мне еще никогда в жизни не приходилось ни с кем разговаривать. Я просто не умею.

– Какая разница, – ответила она.

– Господи, какие же мы придурки. Видишь, теперь и я тоже поглупел.

На этот раз это она попросила меня уйти.

Спал я очень мало, но в ту ночь по крайней мере у себя в каюте. И проснулся в такую же рань, как и накануне. Потом опять свежий, обжигающий кофе после бессонной ночи. Так уж было заведено на этой яхте: кофе всегда под рукой для тех, кому не спится. Ко мне подошел Бруно. Он выглядел как-то необычно бодро.

– Ты что, заболел, что ли? – поинтересовался он. Открывая дверь бара, я заверил его, что вполне здоров.

– Все дело в освещении, – пояснил я, – никак не могу привыкнуть.

Он шутливо указал мне рукой на берег.

– Сет. Через полчаса будем там. Надо бы ее разбудить.

Я спросил, с чего это у него такое веселое настроение.

– Знаешь, по правде говоря, все это начинает казаться даже забавным, – признался он.