Маргерит Дюрас - Матрос с Гибралтара

– А вот жене моей, ей нравится, – продолжал тем временем Эоло. – Мы посадили его, когда поженились. Вот уже тридцать лет назад.

Постепенно возвращались постояльцы. Первыми явились два охотника. Они заказали Эоло два стаканчика кьянти. Он велел Карле обслужить их.

– Каждый год, – проговорила Карла, обслуживая клиентов, – одна и та же история с этим виноградом. С самого детства он прямо силком заставляет нас его есть.

– Вечно ты чем-то недовольна, – заметила она, обращаясь к Карле.

– Да не в этом дело, – ответила Карла, – но почему непременно заставлять?

Она не ответила Карле. Можно было подумать, что разговор вот-вот иссякнет. Но не тут-то было. Теперь Эоло уже не интересовало ничто на свете, кроме этого винограда, зато уж виноград-то явно интересовал его не на шутку.

– Это один сосед, – проговорил он, – он дал мне эту лозу. Да, видно, ошибся. Когда я понял, семь лет спустя, было уже слишком поздно, у меня не хватило смелости вырвать ее с корнем.

– Когда сам что-нибудь сажаешь… – заметил я.

– Вот-вот, – подхватил Эоло, – всегда кажется, что лучше этого нет.

Всякий раз, когда я слышал собственный голос, меня разбирал смех. На сей раз я сдержался. Жаклин страдала.

– А виноград, что ты покупаешь по субботам в Сарцане, он тебе нравится? – спросила она у Карлы.

– Ясное дело, нравится, – ответила Карла, – раз я сама его выбираю.

Карла залилась краской. Должно быть, посвящала ее в какие-то свои сокровенные тайны.

– Я бы охотно выпил еще один, – проговорил я.

– Нет, – едва слышно прошептала Жаклин.

– Нет, – повторил я.

– Ни одна виноградная лоза, – продолжил Эоло, весь поглощенный своими разъяснениями, – не вьется так, как эта. Моя терраса, лучше ее нет во всей округе.

Лишь одна Карла слушала его по-настоящему внимательно.

– Только я одна его и ем, – проговорила Карла.

– Ты никогда не бываешь довольна, – еще раз повторила она, – никогда.

– Вы всегда так говорите, – заметила Карла.

– Как подумаю, – проговорил Эоло, – что эта бедная лоза вот уже тридцать лет каждый год приносит виноград, а мы его выбрасываем. Я-то ем даже больше, чем могу, но съесть все одному мне ведь не под силу.

Карла подала заказанные аперитивы. Потом снова прислонилась к косяку, дожидаясь, пока мать позовет ее накрывать к обеду. И все время держалась поближе к ее столику. Эоло, судя по всему, был уже немного навеселе.

– Нет, – продолжил он, – одному мне никак не справиться.

– Ну, опять начинается, – заметила Карла. – Каждый год одно и то же.

По-видимому, ей вовсе не было неприятно, когда на нее обращали внимание. Это я тоже пока был в состоянии заметить. И еще, что всякий раз, когда она заговаривала, лицо ее заливалось краской. А еще я снова заметил, что не вызываю у нее какой-то особой неприязни, во всяком случае, не больше, чем кто бы то ни было другой.

– Бывают в жизни такие вещи, к которым никак не удается привыкнуть, – изрек я.

– Я съедаю его столько, – проговорил Эоло, – что каждый год по две недели меня мучают колики, каждый год.

– Вы только посмотрите на него, – вмешалась Карла, – говорить про свои колики перед постояльцами.

– Надо же о чем-то говорить, – заметил я.

Я рассмеялся, она тоже. Мне было все трудней и трудней не смотреть на нее. Жаклин ничего не слышала. Попеременно смотрела то на нее, то на меня. И была бледна как полотно.

– Каждый год, – проговорила Карла, – он едва не умирает от этого винограда. Теряет по три кило за две недели. Вот-вот опять примется за свое, как раз сезон подходит.

– А может, эти колики как раз меня и спасают, – возразил Эоло, – от них снижается давление. И потом, не могу же я выбрасывать весь виноград, просто не могу, и все.

– Чистая правда, – заметил я.

– Если бы мы дали ему волю, – проговорила Карла, – он бы так и умер – ест его украдкой.

– Надо дать ему волю, – заметил я.

– Даже если он может от этого помереть? – переспросила Карла.

– Даже если может помереть, – подтвердил я. Эоло бросил на меня изумленный взгляд. Я был уже пьян в стельку. Жаклин подняла на меня глаза, мне показалось, очень злые. Какое-то время никто не произносил ни слова. Эоло оглядел мои стаканы из-под пастиса, все они были пусты. Потом я услыхал, как она голосом человека, желающего поменять тему разговора, спросила у Карлы:

– Ты была вчера на танцах?

– О чем вы говорите, – отозвалась Карла, – да он всю ночь так и сновал взад-вперед перед домом.

– Сегодня вечером опять будут танцы, – заметила она.