Филлис Уитни - Шепчущий мрак

Отправившись в Норвегию, я взяла Ирену с собой. В каком-то смысле мы были с ней повязаны. Одна из нас убила. И с недавних пор она ни на минуту не позволяла мне забыть о том, что это могла быть и я. Она страшно противилась моему замужеству, потому что Майлз был тоже причастен к тем давним событиям. ВШдно, все эти годы в ее мозгу зрела некая навязчивая идея, и, когда я вышла замуж за Майлза, она всплыла наружу. Пытаясь заставить меня поверить в то, что я действительно убила Кэса Элроя, Ирена намеревалась отплатить мне за то, что я загубила ее жизнь. — Лора сделала паузу и бросила быстрый нежный взгляд на Майлза. Он улыбнулся в ответ.

— А ведь я мог бы давным-давно сказать тебе одну вещь, которая навсегда сняла бы груз с твоей души, — сказал он. — Я медик, и конечно же, обнаружив Элроя неподвижно лежащим на съемочной площадке, я осмотрел его и ушел, только удостоверившись, что он мертв. Когда в процессе расследования всплыл пресловутый чугунный дверной упор, я понял, что это орудие было применено уже после того, как Кэс умер.

— Теперь я действительно свободна! — воскликнула Лора и добавила: — Я начала верить, что смогу спастись от Ирены, когда в мою жизнь вошла моя дочь. Ли подарила мне мужество и веру в ту женщину, которой я когда-то была.

— Ты сделала гораздо больше, — сказала я, чувствуя, как у меня дрогнул голос.

Она подошла ко мне и, положив руку на плечо, посмотрела в глаза:

— Как только ты появилась, я стала тебя бояться. Бояться, потому что у тебя было полное право ненавидеть меня… и возможность причинить мне боль. Я старалась при всяком удобном случае уязвить тебя, поставить на место, чтобы ты ничего от меня не ждала, как и я не намерена была ничего ждать от тебя. Но после сегодняшних событий мы больше не будем друг перед другом притворяться.

— Ни за что не будем, — горячо откликнулась я. — И теперь ты вернешься в Голливуд и всем покажешь, на что способна Лора Уорт. Ты докажешь всему миру, кто ты есть, и…

Она с нежностью взглянула на меня:

— О нет! Не сейчас. Не теперь, когда я впервые обладаю всем, что есть настоящего в жизни. Я не хочу ничего другого. Я только хотела убежать от Ирены. Это не значит, что я бы не имела успеха, если бы предпочла вернуться. — Она ослепительно улыбнулась, гордая, уверенная в себе. — Но я не хочу даже пытаться. Есть вещи поважнее. Так что пусть Лора Уорт останется легендой, а Лора Флетчер начнет жить.

Она повернулась к Майлзу. Гуннар поймал меня за руку и сделал знак Дони. Она вышла вместе с нами, а затем, повернувшись к нам спиной, пошла одна. Мне стало немного жаль ее, потому что она была одинока, и еще потому, что злость продолжала в ней жить, а я от злости избавилась.

Мы стояли на пороге, глядя вслед Дони, когда к воротам подъехала полицейская машина. Из нее выскочил офицер и, подойдя к нам, заговорил по-английски:

— Ту женщину нашли. Она совершенно потеряла рассудок и не помнит, кто она такая. Считает себя ребенком, разбившим свою любимую куклу.

Мне стало не по себе, по спине пробежал холодок. Гуннар проводил офицера в дом, а когда он вернулся, мы пошли, держась за руки, по тропинке, круто спускавшейся к воде со скалы, на которой стоял коттедж.

— Что будет с Иреной? — спросила я.

— Проведут медицинскую экспертизу. Вряд ли она предстанет перед судом. У нее с детства была неустойчивая психика. И это принесло свои ужасные плоды.

— Значит, ничего не выплывет наружу? Прошлое можно забыть… и Лору оставят в покое?

Гуннар кивнул:

— Думаю, мы сможем об этом позаботиться. Нет нужды ворошить прошлое. Все и так достаточно натерпелись. Даже Ирена.

Оставшуюся часть пути мы проделали молча. Тропинка вывела нас на узкий скалистый мыс. Мы сели среди скал, вода плескалась у наших ног.

— Надо обсудить твои планы, — сказал Гуннар. — Ты собираешься писать о Лоре Уорт?

Я кивнула:

— Конечно. Сейчас мне этого хочется больше, чем когда бы то ни было. Но только одну главу. Главу об актрисе Лоре Уорт. Книга не получится, потому что слишком о многом пришлось бы умолчать. И потом, по-настоящему я никогда не смогла бы воздать ей должное, сколько бы о ней ни писала. Так что прежде всего я возвращаюсь в Нью-Йорк. Я напишу эту главу там, где мне будет легче видеть все в истинном свете.

— Но ты вернешься. — Это было утверждение, а не вопрос. Затем Гуннар продолжил, словно посчитав сказанное им недостаточным: — Тебе необходимо вернуться.

Он был так серьезен, что я рассмеялась, но голос мой прервался от волнения, когда я ответила: