Дина Маккол: Талисман любви

Медленным точным движением он вытащил из сумки орлиное перо и привязал его к плетению, отчего талисман сразу приобрел острое зрение и быстрый взгляд, как у того орла, которому принадлежало перо. Потом он снял со шнурка на шее медвежий коготь и тоже прикрепил его к плетению. И удовлетворенно пробурчал какие-то слова, когда тот свободно закачался над кольцом. Аманде понадобятся все могущество и чудодейственная сила, которыми обладает этот коготь.

Он провел пальцами вдоль когтя и, чуть нажав на острый конец, вздрогнул. Этим когтем и другими, такими же острыми, он был выкинут из вспоротого живота своей матери и брошен умирать в кусты. И если бы не его отец, Жак ле Клерк, так бы и случилось.

Но отцовское сострадание и заботливый уход спасли его, крохотного младенца, от верной смерти. И вот он вырос, превратился в мужчину, которого боялись и уважали. Не много нашлось смельчаков среди мускоги, осмелившихся насмехаться над великим чудом его рождения. И никто из них не посмел сделать это открыто.

Нокосе моргнул, возвращаясь мыслями к своему делу и отложив воспоминания до лучшего дня. До того дня, когда будет достаточно времени, чтобы вспомнить смеющегося, полного жизни охотника, который приходился ему отцом, и ту суровую борьбу за выживание, которую они вели, никогда не жалуясь. В конце концов, они не знали другой жизни.

Кисет с лекарственными травами висел на кожаном ремешке у него на шее, и Нокосе осторожно потрогал его, отдавая должное важности того, что собирался сделать. Но он знал: чтобы придать талисману магическую силу, необходимо вложить в него частицу себя.

И не колеблясь развязал кисет.

Нокосе перевернул его, и на ладонь выпал крохотный медальон из бусин и игл дикобраза. Нахлынули мысли о матери, которую он никогда не видел. О тех часах, что она провела за кропотливой работой, и о той радости, с какой был сделан этот медальон.

Нокосе подумал, что мать, наверное, смеялась, когда привязывала медальон над колыбелью, которую смастерил для него, еще не рожденного ребенка, отец. Он спросил себя, была ли связь между его отцом и матерью такой же тесной, как та, что связывала его с женщиной из видений.

Мысль об Аманде напомнила ему о деле. Он положил медальон-бусину на плетение и крепко привязал его, освящая этот предмет частицей своего духа.

Готово!

Он снова присел на корточки, глядя на вещицу, которую смастерил. Трепет, пробежавший по его мускулам, улегся. Теперь, когда дело было сделано, дышалось легко.

Его глаза заблестели и сузились. Губы, полные, очерченные так, словно были вырезаны ножом скульптора, сжались. Помедлив, он встал и шагнул в ночь,

Дым угасающего костра проплыл перед ним, когда он остановился у края обрыва, чтобы окинуть взглядом лежащую под ним долину. Молитва, которую он прошептал в бесконечное пространство ночи, держа талисман в вытянутых руках, была древнее его народа, древнее, чем сама мать Земля.

Улавливатель снов был готов.

Отныне и впредь все сны Аманды будут просачиваться сквозь плетение, и только хорошие сны смогут проникнуть через крошечное отверстие в его центре.

Оставалось сделать еще одно, и он напрягся, пытаясь вспомнить непривычные слова второго языка своего отца.

Закрыв глаза, он вызвал в памяти ее лицо, фигуру, и слова наконец вырвались из него, как крик души;

— Аманда! Не бойся. Я приду к тебе!

Короткие, но полные смысла английские слова сорвались с обрыва и полетели в настороженную тишину. А Нокосе повернулся и пошел обратно, к костру. Там он быстро разбросал затухающие угольки и собрал свои вещи. Не оглядываясь, он пошел вниз с горы, прижимая к себе драгоценное волшебство.

Настоящее время Западная Виргиния

— Держи ее! Она сейчас упадет!

Детектив Джефферсон Дюпре обернулся на крик как раз вовремя, чтобы увидеть, как молодая женщина пошатнулась на краю импровизированной сцены, установленной в центре парка.

Он рванулся туда, протянув руки, и принял на себя тяжесть ее тела, отчего они оба рухнули на землю. На какой-то миг он ощутил нежность ее плоти и едва уловимый запах духов. И то, что она, казалось, была создана для его объятий. Он успел лишь подставить себя, чтобы смягчить ее падение.

Аманда поняла, что сейчас упадет. Она не успела ни удивиться, ни испугаться. Лишь одна мысль пронеслась в мозгу: ей будет ужасно стыдно, если она останется в живых. Ведь только в случае печального исхода ей простят эту неловкость. Жены конгрессменов не падают со сцены на глазах толпы избирателей.