Хизер Грэм - Приходит ночь

Ей даже не надо было спрашивать, кто удостоился чести играть роль Черного Пса. Она перевела взгляд на маленького Эдама. В свои четыре года он был младшим и, следовательно, всегда получал роль плохого парня. Мальчики использовали крышки от мусорных баков в качестве щитов, но поскольку пластиковых мечей было только два, то и крышки они взяли две. Эдам же был экипирован огромной пластиковой бейсбольной битой и куском рифленого картона.

Эдам одарил ее очаровательной улыбкой, и она сразу же забыла, что собиралась стукнуть их всех троих головами за то, что они ее так напугали. Неожиданно для себя самой она расхохоталась, прищурилась, глядя на Кита, и бросилась на Эдама, вырывая у него биту.

— Тор Великий, говоришь? Ну, хорошо, тогда я — Белая Ведьма! — сказала она с угрозой. — И я намерена покарать вас всех за то, что из-за вас я поседела раньше времени!

Мальчишки визжали от восторга, когда она гонялась за ними по маленькому дворику, легонько ударяя их по макушкам битой. А потом они объединились против нее, набросились, облепили и повалили на землю.

— Моли о пощаде, Белая Ведьма! — потребовал Брайан.

— Никогда, — закричала Брин, изображая ужас. Тут она услышала, как в кухне звонит телефон.

— Проси милости! — потребовал Кит вслед за Брайаном.

— Все, все! Закончили, безобразники! Я попрошу о пощаде потом, обещаю! А сейчас Белой Ведьме надо ответить на звонок.

— Ага, тетечка Брин!

Мальчики были огорчены, но позволили ей встать. На пути к дому Брин послала им воздушный поцелуй и подбежала к телефону.

— Брин?

— Барбара?

— Ну, естественно, это Барбара. Чем ты там занимаешься? Надеюсь, ты не бегаешь трусцой? Такое впечатление, что ты задыхаешься. Я ничему такому не помешала? Или как? Мне бы, конечно, очень хотелось, чтобы ты занималась чем-то таким, во что не строит встревать!

Брин состроила трубке гримасу — я тебя обожаю! Барбара никак не хотела понять, почему ее подруга после разрыва помолвки избегает мужского общества. Особенно если учесть тот факт, что разорвала ее сама Брин.

— Нет, ты ни во что такое не вмешалась, если не считать борьбу добра и зла. Что случилось?

— У меня кое-что для тебя есть.

— Работа? Ух, здорово! Я как раз заканчиваю с пейзажными съемками, а у Кэти с щиколоткой получше, поэтому она вчера вернулась в шоу. Я уже начинаю беспокоиться о наших финансах. Что у тебя есть — какая-нибудь заварушка с танцами или съемки?

В трубке послышался довольный смешок Барбары.

— Брин! Какая ты чудачка! И что за чудное везение иметь меня в качестве своего агента! Ну сколько бы человек смогли продать тебя и как танцовщицу и как фотографа одновременно?

— Наверное, немногие, — сухо ответила Брин. — Я сегодня видела билборд « Мастер на все руки ничего толком не умеет» .

— Ну не надо себя недооценивать, Брин. Ты в обеих этих ипостасях чертовски хороша.

Брин промолчала. Она была хорошей танцовщицей и хорошим фотографом. Но она давно усвоила одну жизненную истину — хороший не значит успешный. Это означало, что, если вдруг повезло, надо закреплять успех и работать, работать, работать.

Неожиданно для себя самой она тоже рассмеялась.

— Если б я заранее решила, кем я больше хочу стать, когда вырасту, — Мартой Грэм или Мэттью Брэйди, то выбрала бы что-нибудь одно!

— Скорее всего, тебе бы именно сейчас это не подошло, моя цыпочка. Потому что у меня для тебя две работы. И как для танцовщицы и как для фотографа.

— Потрясающе! — выпалила Брин восторженно. — Кого я снимаю и для кого танцую?

— Это одни и те же люди.

— Да неужели? — затрепетала от любопытства Ирин. — Странно… И кто же они?

— Ли Кондор.

— Звезда фолк-рока?

— Отчасти фолк-рока, потому что он относит себя к серьезным музыкантам, — ответила Барбара с заметным вызовом. — Запомни это, дорогуша.

— Так он отчасти рокер или отчасти серьезный музыкант? — переспросила Брин сухо.

— И то и другое! — хихикнула Барбара. — Он никогда не отрицал наличие у себя крови индейцев из племени черноногих, но он не придает этому большого значения. И он провел два года в Джульярде, где его мать была учительницей, а потом еще два года в Королевской консерватории. Так что у него есть полное право называть себя музыкантом.

— Я не знаю, Барбара. Мне от этого слегка не по себе. Я не склонна обращать внимание на мужчин с пурпурными волосами, которые ведут себя как сексуальные гиганты и скачут по сцене.

— Дорогая, у него нет пурпурных волос. Они всего-навсего черные. И он никогда не вел себя как сексуальный гигант. Пять лет он был женат, но даже «Нэшнл инкуайерер» не смог проникнуть в его личную жизнь. Сейчас он овдовел, и, кроме того, ты совсем не обязана в него влюбляться. Просто работай на него! — воскликнула Барбара с раздражением. — Что это с тобой ни с того, ни с сего? Ты работала на дюжину мужчин самого разного сорта и обращала на них столько же внимания, сколько айсберг на «Титаник». Как ты можешь бояться работать на человека, которого никогда не видела?