Француаза Бурден: Хрустальное счастье

— Я бесконечно сожалею, что был так жесток, — сказал он решительно. — И тем более по отношению к Тифани…. Я ее очень люблю, она должна меня ненавидеть, это естественно. Что касается тебя, я поставил тебя в безвыходную ситуацию, из которой ты великолепно выбрался, как и обычно… Нет, извини меня, это не черный юмор, и, конечно же, это не критика, это было бы неуместно, но я хочу сказать, что ты настолько… в общем, быть твоим сыном не так просто, ты ставишь слишком высокую планку. У меня всегда было впечатление, что я тебя расстраиваю, а история с Сирилом была тогда худшим, что я мог сделать.

— Ты все еще его ненавидишь?

— Что ты хочешь услышать? Конечно же, нет! Я не могу ненавидеть человека, которому испортил жизнь, я не монстр! Я…

Он резко замолчал, кусая губы. Винсен не сделал ничего, чтобы ему помочь, ограничившись тем, что подождал, пока тот успокоится.

— Я знаю все подробности от Алена и от мамы. Я знаю, что благодаря тебе у меня нет судимости, ни ареста на мою зарплату, что у тебя больше ничего нет в конторе Морван‑Мейер, но что ты позаботился о том, чтобы не очень задеть Лукаса. Но даже ему я не осмеливаюсь звонить…

— А должен бы…

— Нет, это выше моих сил.

— Ты ошибаешься. Я думаю, он рад был бы тебя слышать. Ты по‑прежнему его старший брат.

— О чем ты говоришь! Он живет с Тифани, он видит Сирила каждое утро… Он, правда, изуродован?

— Можно сказать и так.

Виржиль схватился руками за голову и молчал некоторое время.

— Это будет мой крест до конца моих дней, — с усилием сказал он. — Тяжело постоянно чувствовать себя виновным, быть обязанным уезжать, как только семья приезжает в Валлонг… В последний раз, когда ты мне звонил, и это было не вчера, вопрос стоял только о деньгах…

— Не упрекай меня в этом, — тихо сказал Винсен. — Это самое срочное, надо было, чтобы этим кто‑то занялся.

— Но никакие деньги мира не вернут ему того, что он потерял! — взорвался Виржиль. — Если бы все произошло наоборот, если бы он меня так изуродовал, я убил бы его, как только вышел бы из больницы! Я не понимаю, почему он не ищет меня с ружьем! На его месте…

— Твоя сестра ему помешала, но в любом случае это ему не свойственно. Ты жесток, а он очень уравновешен, и всегда таким был.

— Уравновешен настолько, чтобы жить с тобой под одной крышей? Это не святоша, как он может смотреть тебе в лицо?

— Мари все это затеяла, не он. Она действовала в его интересах, она была хуже львицы, защищая его, и она была права, любая мать поступила бы так же. Что касается жизни на авеню Малахов, этого хочет твоя сестра… Возможно, он предпочел бы больше уединения. Сирил добрый юноша, у него этого не отнимешь.

— Я знаю, я знаю… — вздохнул Виржиль. — Я чуть было ему не написал, но Ален был против.

— Почему?

— По его мнению, в этом есть немного… трусости.

— Хорошо подмечено.

— Нет, вы оба не понимаете. Я не боюсь Сирила, я мог бы броситься к его ногам, это скорее освободило бы меня.

— Тогда что тебе мешает?

— Ты считаешь, что я должен это сделать?

— Ты можешь, по крайней мере, попробовать.

Виржиль резко поднял голову, поймал взгляд отца. Тот думал о том, что Алену удалось вытянуть из Сирила, прижав его к стенке несколько дней назад, об этом «согласен», которое сорвалось у него с губ, вызвав загадочную улыбку Алена. Появлялся маленький шанс, что противостояние повернется не прямиком в бездну при условии, что Мари сначала уведут.

— Ты будешь рядом со мной? — низким голосом спросил Виржиль.

Он вдруг показался величественным, хотя лицо его приобрело выражение обеспокоенного подростка, и это был первый раз, когда он просил о помощи отца.

— Конечно, — заключил Винсен, выражая уверенность, которую не чувствовал до конца.

— Когда мы пойдем туда? Сегодня?

В противоположность тому, что он только что заявлял, все его поведение выдавало тревогу, но также дикую решительность. Он был готов предстать перед Сирилом, взять на себя все последствия юношеской драки, которая плохо кончилась, он не хотел больше прятаться.

— Очень хорошо, — согласился Винсен. — Я вернусь за тобой к одиннадцати.

Так как его сын доказывал свою отвагу, надо было пользоваться, ловить момент. К тому же это было именно то, на что он надеялся, он мог только радоваться, а также устранять трудности.

Из телефонной будки Винсен позвонил в Валлонг, и ему удалось убедить Эрве отвезти Мари на день в Камарг. Только они вдвоем, двое влюбленных, без права возвращения до заката солнца. Потом он заехал за Аленом в овчарню, чтобы поделиться с ним своими намерениями и заручиться его помощью. Немного успокоившись, он прогулялся по улицам Сен‑Реми, зашел к цветочнице, где купил огромный букет и отправился к Одетте, которую уже очень давно не видел, та была сильно удивлена его визитом. Добрая женщина не сильно изменилась, ее дом тоже, не считая некоторых неуместных вещей: таких, как электрическая кофеварка и стиральная машинка, которые загромождали отныне ее кухню. Она поспешила объяснить, что Магали ее сильно баловала, что они вместе обедали, по крайней мере, один раз в неделю и что, следовательно, она была в курсе всего. Действительно всего, уточнила она лукаво.