Кэтрин Куксон: Бесконечный коридор

– Хорошо, Джинни, – кивнул Пол. – Я прекрасно понимаю, что тебе нужно отдохнуть, и не стану сейчас тебя уговаривать. Ты должна решить сама. Но я хочу, чтобы ты знала – мы с Лорной всегда тебя ждем.

Дженни нагнула голову и быстро вышла в холл. Внезапно Пол услышал, что из кухни доносятся какие-то звуки. Мэгги вернулась.

Вдруг широко улыбнувшись, Пол выскочил в холл следом за Дженни. Та в испуге обернулась.

– Мэгги вернулась, – радостно возвестил Пол, беря ее за руку и увлекая к кухне. – Пойдем поболтаем с ней. Ее устами глаголет народная мудрость. Пойдем послушаем, что она скажет. Хорошо, Джинни?

С трудом, словно в тумане, различая его лицо, Дженни вдруг подумала, что в эту минуту Пол напоминает мальчишку, легкомысленного и бесшабашного, но удивительно доброго.

Мэгги уже много лет не была в Ньюкасле, поэтому, сойдя с поезда и очутившись на новой привокзальной площади, поначалу подрастерялась. Однако затем, взяв себя в руки, рассудила, что Нортумберленд-стрит сгинуть с лица Земли никак не могла, да и церковь Святого Клемента навряд ли куда перепорхнула. Узнав, какой автобус довезет ее до церкви, она всю дорогу изумлялась бесчисленным переменам, в то же время отмечая про себя, что тут и там не мешало бы кое-что подновить.

Сойдя с автобуса на знакомой улице, Мэгги заковыляла к церкви. Старинная решетка ограды местами проржавела, да и кучи мусора совсем ее не украшали; церковь располагалась в бедном квартале и прихожане достатком не отличались, однако кто-то все-таки должен был бы позаботиться о порядке, подумала Мэгги. Прежде по четвергам вечером священник исповедовал верующих, и Мэгги всю дорогу молилась, чтобы этот порядок сохранился до сих пор – в противном случае вышло бы так, что всю эту нелегкую дорогу она проделала понапрасну.

Войдя в церковь, она сразу очутилась в полумраке, но уже в следующую минуту, присмотревшись, разглядела на скамьях перед исповедальней нескольких людей и поблагодарила Бога. Затем приблизилась к исповедальне и осторожно опустившись на деревянную скамеечку для коленопреклонения, приготовилась к исповеди.

К тому времени, как подошла ее очередь, за ней уже поджидали еще восемь человек, и Мэгги еще раз вознесла Господу хвалу.

Войдя в исповедальную кабинку, она ощупью разыскала скамеечку и подлокотник, а, опустившись на колени, подняла глаза и разглядела очертания руки священника, обхватившей мясистый подбородок. Остальные части его фигуры скрывались в тени, которую отбрасывала одинокая свечка.

– Отец мой, я хочу исповедаться, – начала Мэгги. Она и сама не знала, почему заменила этими словами обычное обращение: "Смиренно молю вас о прощении, отец мой, ибо я согрешила".

– Исповедуйся, дитя мое, – ответил священник.

Да, ну и дитя, подумала Мэгги. Как ласкали слух эти почти забытые слова. Она и вспомнить не могла, когда в последний раз их слышала.

– Исповедуйся, дитя мое.

И она заговорила:

– Я уже много лет не была в церкви, отец мой.

– А когда ты в последний раз причащалась на Пасху?

– О… – Мэгги осеклась, чуть не сказав "черт возьми!". – Очень давно, отец мой, даже припомнить не могу.

– Десять лет назад? Двадцать?

– Нет, я пару раз за это время приходила, но клянусь, что за всю жизнь прежде и мухи не обидела, вплоть до самых последних дней. Язык-то у меня резковатый, есть грех, но заповеди я чту, честное слово.

Мэгги замолчала, а священник терпеливо ждал. Однако, чувствуя, что продолжать каяться грешница не собирается, спросил шепотом:

– А недавно ты обидела кого-то?

– Да, отец мой, не то слово. Очень обидела. По правде говоря, я женщину насмерть отравила.

Она увидела, как вздрогнул палец священника, затем его голос зашептал, еще тише:

– Ты хочешь сказать, что совершила убийство?

– Можно сказать, что да, отец, хотя я к этому иначе отношусь. Я просто не могла поступить иначе. Я была вынуждена.

– Никого нельзя вынудить совершить убийство, дочь моя; это… самый страшный из смертных грехов.

– Убивать можно по-разному, отец. Можно каждый день наблюдать, как на твоих глазах кого-то убивают. И видно уже, что люди на последней грани от издыхания находятся, а спастись могут, лишь умертвив сами…

– Она была в возрасте?

– Нет. Нет, отец, она была совсем молода, но она не женщина была, а настоящее исчадие ада. К тому же она пакостную болезнь подцепила.

– И ты убила ее из-за этого? – в голосе священника прозвучал ужас.