Наташа Апрелева - А Роза упала… Дом, в котором живет месть

— Сам ты государство Израиль!

— Поедем ко мне, душа моя? Пусть курицы и дети здесь. А ты — у меня. А?

— Ну, я не знаю. Ты меня заставишь убираться. Влажной тряпкой протирать полы.

— Непременно. Еще и намывать их с этим…

— С кем?

— С доктором Проппером — веселей, в доме чисто в два раза быстрей!

— С мистером Проппером.

— Прости, пожалуйста, если я оскорбил твое эстетическое чувство.

— Болтушка ты. А еще математик. Звонят. Пойду открою.

— Мне спрятаться в шкаф?

— Нет, лучше прыгай в окно.

— В окно я прыгать несогласный.

— А я-то думала…

— Что я давно уже в отличной форме?

— Все, пусти! Они уже ногами колотят. Марго сейчас дверь вынесет, она может. Ну, пусти, отличная форма!..

Юля добежала до входной двери и быстро повернула ключ. Раз, еще раз, последний раз — и открыла. Недовольная Марго подвинула ее плечом и молча зашла, ступая уверенно. Следом просочились безмолвные однополые дети, сразу принялись здороваться, снимать обувь и тоненько хихикать над огромным постером, украшавшим прихожую: два устрашающего вида доктора склонились над худосочным больным. «Поздравляю, вы еще живы», — говорит один. Этот постер, кстати, был единственной вещью, заказанной отсталой Юлей через интернет — из дизайн-студии Артемия Лебедева. Уж очень часто он соответствовал ее настроению. Последней зашла Лилька, поискала глазами посадочное место, со вздохом облегчения опустилась на табурет.

— Я посижу две минуты? — жалобно попросила она.

Марго досадливо махнула рукой:

— Да хоть все время здесь проводи. Поверишь — мне все равно.

Лилька поверила, успокоенно прикрыла глаза. Она устала. Не вспоминала даже русских пословиц девятнадцатого века.

Черно-белая красивая кошка вышла в коридор и оглядела пришедших. Не найдя в них ничего достойного личного внимания, мягко развернулась и прошествовала обратно, в комнаты.

— Киска! — с восторгом вскрикнула Флора. Старшая девочка Камилла сердито посмотрела на нее.

Марго внимательно знакомилась с интерьером. Неодобрительно поморщилась на постер. Цокнула языком на рваную рану линолеума. Это ребенок-Таня, панк и нигилист, по зиме оставила лезвием конька, вспомнила Юля. Оглядела сама свою квартиру — глазами постороннего человека, например вредноватой снобки Марго. Ремонта не было лет пятьдесят, потолок скоро рухнет, вот следы от протечек желтые, вот — какие-то даже синие. Обои местами ободраны, окна допотопные непластиковые, несовременные люстры и немодная мебель. Кошмар, если вдуматься. Если эта чья-то еще квартира. Но здесь жила Юля, и все было хорошо. А линолеум она заменит. Ну вот буквально на днях. Погладив рукой цветастый смешной абажур колченогого торшера, Юля любезно предложила гостям чаю.

— А этот-то что здесь делает? — удивилась Марго, имея в виду Лукаша Казимировича, вставшего ее поприветствовать.

— Дожидаюсь именно вас, — учтиво ответил он.

— Ага, наверное, — не поверила Марго. Смотрела на Юлю с подозрением. Юля как раз, приобняв за плечи, втащила в гостиную Лильку и усадила ее на пестрый диван.

— Спасибо, — просипела почему-то Лилька, — ой, а где мой голос?

— Примерно там же, где и мозг, — неприязненно ответила Марго. Ситуация ее раздражала. Наглая врачица оторвала себе лучшего мужчину семьи, тупоголовая сестра, мало того что позволила себя отравить, так еще и перетягивает на себя всеобщее внимание.

Юля потянулась на цыпочках и рукой смахнула пыль с подвесной полочки над диваном. На полке стояли кошечки «Манеки-неко», традиционные японский статуэтки. Юля увлеклась ими лет десять назад, после прочтения одноименного фантастического рассказа Брюса Стерлинга. В ее коллекции были кошки с поднятыми правыми лапками, призывающие якобы деньги, и кошечки с левыми лапками, ответственные за полезные контакты и удачу в делах. Несколько особо продвинутых экземпляров поднимали одновременно обе лапки. Прошлый муж Витечка, неприятно усмехаясь, интересовался, почему нет особей с задействованными четырьмя.

Юля отряхнула руки и немного подровняла стопку книг на низком журнальном столике. Лежащий на нем пульт от телевизора был густо вымазан чем-то когда-то явно красным, а сейчас — грязно-коричневым и отвратительным. «Кетчуп, — определила Юля, — дочь любит спагетти с сыром и кетчупом». Она попыталась удалить засохшие фракции, скребла-скребла ногтем указательного пальца, раздавались жесткие царапающие звуки, Лукаш подошел и мягко вынул из ее рук пульт, положил на место. «Какие пустяки, — сказал тихо, — кому интересен дурацкий пульт».