Татьяна Устинова - Неразрезанные страницы

– Да, – согласился Алекс. – Буду держать.

Он неловко поднялся, уронил телефон и полез под стул доставать.

– Штаны бы переодел.

Алекс вытащил телефон и кивнул.

– Как там Маня?

– Когда я уезжал, была ничего. Но дальше будет хуже.

– Да знаю я! – Никоненко махнул рукой. – Ты смотри… поаккуратней, Алекс. – Первый раз он назвал его по имени. – Мане нелегко придется, и Береговому тоже. Не знаешь, у него мать-отец есть? Жена-дети?

– Мать в больнице.

Полковник задумчиво выругался.

– Ладно, я посмотрю там, чего еще можно сделать. Как только эксперты раскачаются, сообщу.

Алекс взглянул на него, но, кажется, не увидел и не услышал.

…А может, чего и надумает, вдруг решил полковник. Кто его знает! На бестолкового не похож, и вон как старается ради чужого парнишки! Опять же, Маню у злодеев отбил. Может, и надумает, а мы поможем, как можем, хотя дело… кислое совсем. Ох, кислое дело!..

Алекс вышел из неприметного серого здания на какую-то другую улицу и некоторое время бродил вокруг, пытаясь в сутолоке и свалке из машин и людей отыскать митрофановский «Купер». Это оказалось бы совсем непосильной задачей, если бы Митрофанова в конце концов его не окликнула:

– Алекс! Что вы там мечетесь?

– У вас телефон работает?

– Да, а что?

– Мне срочно нужно позвонить, а мой вымок.

Катя пожала плечами и подала ему телефон – невозможный, ужасный человек!..

Алекс с опаской покосился на незнакомый аппарат – какая-то блестящая штуковина болталась сбоку, вот уж не похоже на деловую во всех отношениях Екатерину Митрофанову! Нет, все же он очень плохо разбирается в людях!

И попросил:

– Наберите Столетова.

Митрофанова опять пожала плечами, потыкала в кнопки и сунула телефон ему.

Вокруг шумела весенняя московская улица, солнце брызгало в глаза, кувыркалось в роскошных витринах и автомобильных зеркалах. Алекс подумал, что хорошо бы очки надеть, а потом вспомнил, что они остались в холодильнике.

…Позвонила Маня Поливанова и на своем чудовищном, ужасающем французском языке стала говорить ему, что попала в беду, и он положил очки в холодильник. И аккуратно прикрыл дверцу.

– Дэн, это Алекс Шан-Гирей.

– Слушай, ну чего так долго-то?! Я полдня твоего звонка жду. Значит, смотри…

– Нет, – перебил Алекс, щурясь. Глаза слезились. – Ты можешь сейчас приехать… как эта улица называется?..

Митрофанова фыркнула и покрутила головой с возмущением:

– Петровка.

– На Петровку можешь приехать?

– Тридцать восемь?

Алекс удивился:

– Почему тридцать восемь?

– Тебя в тюрьму, что ль, посадили?

Но Алексу некогда было разбираться, что такое Петровка, тридцать восемь – он не знал, честно!

– Приезжай, здесь есть какое-то кафе. Нам нужно поговорить.

– На Петровке этих кафе до мамы! Ты с Митрофановой? Приложи ее к трубе!

Пока они разговаривали, Алекс рассеянно озирался вокруг.

…Какое отношение Александр Романов мог иметь к Сергею Балашову? Нет, вероятнее всего, они были знакомы, это можно даже не проверять – все люди этого круга так или иначе знакомы друг с другом!.. Но поверить в то, что Романов, «кумир миллионов», как писала о нем все та же желтая пресса, мог убить Балашова, да еще в собственном доме, никак не получается. Нужно, по всей видимости, искать какие-то мотивы, только вот что это могут быть за мотивы? Старинная вражда? Диалектические противоречия на почве эстрады? Славу не поделили?

Да нет, все это чушь, чушь!..

Такая же чушь, как и вся инсценировка с Береговым!

И девушка! В преступлении замешана девушка с длинными белыми волосами – совершенно точно. И это пока единственное, на что можно опираться. Только вот как именно на это опираться?..

Алекс не знал.

– Он сейчас приедет, – проинформировала Митрофанова. – Маня звонила, спрашивала, как у нас дела. Я ей рассказала про краску и про подоконник.

Алекс кивнул. Он ее не слушал.

– А Никоненко что?

– М-м?..

…Если девушка была, а это можно считать доказанным, значит, нужно по очереди проверять всех блондинок из окружения Балашова, а их много. Лариса Фадеева – номер первый. Она любила Сергея, была ему предана, и как раз на почве любви и преданности совершается множество самых страшных преступлений. И мотивов существует множество, и они всем известны – «не доставайся же ты никому» и «от любви до ненависти» самые распространенные.

Алекс поморгал глазами, которые все слезились.

Митрофанова, очень сердитая, сопела у него за плечом, а прямо перед носом он увидел витрину с какими-то шмотками.