Ирина Быстрова - Сюрприз заказывали?

— Я не хочу такую маму, — шепотом сказала Аня сама себе.

Конечно, она не хотела. Потому что это было непривычно и непонятно. Совсем не так, как раньше, когда все роли были так чудесно расписаны между членами их семьи. И возникал еще один вопрос: если мама так внезапно изменилась, что же происходит с папой? И каким он вернется домой?

Надо взять себя в руки.

Яна стояла перед запотевшим зеркалом и промокала глаза. Просто класс! Разрыдалась, когда вошла в квартиру и увидела дочь. И как теперь объяснять той свое странное поведение?

Надо взять себя в руки.

И не только ради дочери. Ради своего будущего, которое она так любовно лепила и которое было буквально в двух шагах от нее.

«А что, если оно так никогда и не наступит?» — неожиданная мысль ударила ее как током. Дыхание перехватило, Яна закашлялась, включила холодную воду, вытряхнула из стакана зубные щетки, налила в него воды и залпом выпила. Гадость, хоть и поставили фильтры, а все равно редкостная гадость.

Она постояла еще немного, глядя на свое отражение в зеркале, потом глубоко вздохнула и вышла в прихожую. Дочери там не было. Яна взяла мобильник и пошла в спальню. Закрыла дверь, села на кровать.

Разумеется, она знала, что путь к любой мечте должен, просто обязан быть долгим и трудным. Она была готова ждать. Но что, если он окажется длиннее, чем ее жизнь? Она ведь не может сейчас знать, во что в итоге все это выльется. Никто никогда не знает, когда начинает. И выход только один — идти по этому пути так долго, сколько потребуется, а чтобы время не тратилось зря — по ходу дела получать удовольствие от процесса движения. Кому-то это удается настолько здорово, что цель, из-за которой все это затевалось, становится для них менее интересной, чем сам путь.

Но она никакого удовольствия от этой долгой дороги не получала и не получает. И не живет. Только гонится за мечтой. А может, за иллюзией?

Ей нужно с кем-то поговорить об этом. И о муже. Обо всем. Прямо сейчас. Она погладила мобильник и набрала номер единственного человека, которому могла безбоязненно вывалить все, что накопилось на душе.

— Привет, — сказала она, — можешь говорить?

— Пристегнулись? — лучезарно улыбаясь, спросила зеленоглазая стюардесса.

Яна кивнула.

— Приятного полета, — сказала стюардесса и пошла дальше по проходу.

— Спасибо, — одними губами ответила ей Яна.

Она летела на Крит. «Упаду мордой в песок, — думала она, — и все!» Она прищурилась, выглядывая в иллюминатор. Дождь. Серятина. А она едет на Крит. Господи, все ли взяла с собой? Собиралась второпях. Потому что все решилось внезапно.

— Езжай-ка ты, отдохни, — велел ей Артем. — А то смотреть страшно.

Она даже спорить не стала. Пошла и купила тур. Первый, какой попался. Раньше, до того как все случилось, она бы так никогда не поступила. Выбирала бы с пристрастием, мучила бы турагентов до смерти. А тут махнула рукой: давайте! Ей и дали. Девчонки, правда, знакомые, вряд ли схалтурили. Впрочем, уже не важно. Она уже в самолете. Раньше…

Черт, опять! Яна почувствовала легкое раздражение. Просто наваждение какое-то. Стала делить свою жизнь на время «до исчезновения мужа» и время «после того, как он вернулся». Как бы до рождения и после. Она не сразу за собой это заметила, а заметив, расстроилась — это что, уже нервные отклонения накатили?

— Да ладно тебе, — посмеялся над ней Артем, — просто невроз, ничего более. Причем совершенно объяснимый. Бывает, человек за свою жизнь рождается по несколько раз. Привыкнешь. А пока бери отпуск и отдыхай.

Тогда, полтора месяца назад, мужу потребовалось еще шесть дней, чтобы дописать свою проклятую книгу. Он вернулся так тихо, так незаметно, что Яна лишь на следующий день осознала: он — в доме. Они опять оказались на одной территории. И так же, как прежде, каждый продолжал жить своей жизнью. Все вернулось в свое русло. И в то же время все стало по-другому.

— По-другому? — переспросила Маринка, когда Яна рассказала ей обо всем. — Все ж устроилось.

Яна молчала. Не находила слов, которыми можно было описать все, что она переживала.

— Душа не принимает? — догадалась сестра. — Воротит?

Яна молча кивнула. И еще раз. Воротит — самое подходящее слово.

— И что будешь делать? — поинтересовалась сестра.

— Не знаю, — пробормотала Яна. — Ума не приложу. Может, привыкну…

— Ну да! — фыркнула Маринка. — Привыкнешь! Конечно, привыкнешь. Человек, знаешь ли, тварь приспосабливающаяся. А надо ли тебе это — привыкать?