Элейн Барбьери: Связанные страстью

Этого человека звали Мэтт Стрейт.

При мысли о Мэтте у нее по позвоночнику привычно пробежала дрожь. В этом парне было нечто такое, что заставляло усиленно биться ее сердце. Возможно, подумала она, все дело в его твердой мужской походке и уверенной манере держаться. Или, быть может, молодую женщину привлекала его скупая улыбка, изредка появлявшаяся на устах, или устремленный на нее пристальный, чуть напряженный взгляд. Саманте, однако, не нравилось, что его светлые глаза, когда он смотрел на нее, словно заглядывали ей в душу. При этом в них временами разгорался пожар, способный, казалось, испепелить ее. И еще одно: вне зависимости от того, горел ли в его глазах огонь или в них проступала спокойная мужская уверенность, его взгляд всегда был настолько красноречив, что в общении с Самантой он, казалось, вполне мог обойтись и без слов. Когда он так смотрел на нее, у Саманты захватывало дух.

Приложив максимум усилий к тому, чтобы хотя бы на время забыть о том, как она на него реагирует, Саманта мысленно суммировала то, что ей удалось о нем узнать. Итак, Мэтт Стрейт родился и воспитывался на большом, но обедневшем ранчо, доставшемся ему в наследство от отца. По словам обывателей, Мэтт много и тяжело работал, чтобы возродить семейное достояние, что, впрочем, помогло мало, так как ему удавалось лишь кое-как сводить концы с концами. В скором времени она также узнала, что неблагополучное состояние ранчо являлось главной причиной того, почему Дженни Морган, невеста Мэтта и дочь его ближайшего соседа-ранчеро, так до сих пор и не вышла замуж.

Поговаривали, будто Мэтт Стрейт был парнем непредсказуемым, трудным в общении и, будучи с младых ногтей лишенным материнской ласки, способным на жесткие поступки и даже на насилие. Впрочем, в последнее время в городе стали говорить, что с возрастом он изменился в лучшую сторону, но Саманта знала, что ничего подобного не произошло. Просто Мэтт Стрейт предпочитал вести двойную жизнь и поддерживать свое ранчо посредством доходов, получаемых от грабежей и разбоев.

При всем том добыть доказательства, связанные с его преступной деятельностью, не удалось пока ни полиций штата, ни даже агентству Пинкертона. Мэтт Стрейт переиграл самых опытных и хитроумных агентов, но Саманта была уверена, что переиграть ее ему не удастся.

Неожиданно дверь салуна распахнулась, и Саманта сосредоточила все внимание на новом посетителе.

Как говорится, только подумай о дьяволе, а он тут как тут.

Сердце Саманты забилось с удвоенной силой, по мере того как Мэтт Стрейт, приветствуя кивками приятелей, приближался к стойке. Девушка почувствовала, что ее изнутри словно опалило огнем, а руки задрожали, когда он поднял на нее глаза, хотя в его взгляде ничего угрожающего не было и ее состояние не имело никакого отношения к страху или боязни.

Теперь дыхание вырывалось из ее уст быстрыми неровными толчками. Нельзя отрицать, что мужественная внешность и повадка Мэтта сильно воздействовали на ее сущность и сознание, однако ничего хорошего в этом она для себя не находила. Более того, мысленно ругала себя за то, что чуть ли не с восторгом смотрит на его широкие плечи, узкую талию и мускулистые бедра. Но вот висевший у Мэтта на поясе револьвер вызывал у нее отторжение. Казалось, он должен был свидетельствовать о том, что этому человеку не составит труда расправиться с любой оппозицией. По интенсивности с упомянутым выше отторжением мог сравниться разве что тот интерес, который она проявляла по отношению к выпуклости под брюками у него в паху.

Призвав на помощь всю свою объективность, Саманта не могла отрицать, что мужское обаяние Стрейта проистекает прежде всего из культивируемого им образа честного, работящего, но никем не прирученного и слегка диковатого субъекта. Кроме того, она пришла к выводу, что Стрейт для нее опасен, о чем Саманта прежде не подозревала.

Продолжая внимательно изучать его, Саманта подумала, что через несколько минут Мэтт перенесет заказанный им напиток на столик в углу, где будет дожидаться момента, когда в салуне начнется игра в покер. Он никогда не делал вид, будто хотя бы в малейшей степени заинтригован ею или какой-нибудь другой женщиной в «Трейлз-Энде», хотя авансы ему раздавали довольно щедро. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что его верность невесте не подлежит ни малейшему сомнению и способна перенести любые испытания.

«Чушь собачья!» — решила Саманта.

Должна, должна быть в его непроницаемой броне хотя бы крохотная щелочка. И только женщина с нестандартным мышлением и подготовкой способна ее обнаружить.