Элейн Барбьери: Полночный злодей

Луизиана, Новый Орлеан

1808 год

Отбрасывая мерцающие тени на каменные стены, в центре сводчатой камеры, в углублении, горел огонь. Вверх тянулся черный дым, делая воздух, и без того наполненный запахами пота, сырости и отбросов, еще более смрадным.

Обнаженный по пояс капитан Роган Уитни, прикованный цепями к стене за руки и за ноги, изо всех сил пытался выпрямиться. Его мучитель в очередной раз задал тот же вопрос. Хриплый ответ капитана снова был встречен безжалостным ударом. Стоны, раздававшиеся из коридора, заставили заключенного поднять голову. Допрос продолжался.

— Предупреждаю вас, капитан Уитни, мое терпение истощилось. Отпираться бессмысленно. Вы продали судно и груз пиратам?

Лицо капитана было разбито до неузнаваемости и залито кровью, в глазах отражалась невыносимая боль. Усилием воли Уитни заставил себя ответить:

— Я не продавал. Это западня… Они поджидали нас… У нас не оставалось ни малейшего шанса…

— Я вам не верю, капитан. Как, впрочем, не верит и губернатор Клейборн, и другие судовладельцы. Наш скептицизм можно понять: ведь за последнее время в Мексиканском заливе и в бассейне Карибского моря бесследно исчезло множество американских судов. Нам кажется подозрительным, что вы и ваш первый помощник, единственные, как известно, кто выжил в этом странном происшествии, были обнаружены целыми и невредимыми на одном из тропических островов, столь популярном среди пиратов.

— Нас подобрали в море, а потом бросили там, чтобы мы сами… как сумеем… добирались обратно…

— Мы знаем также, что именно вам была известна секретная информация о грузе, пути следования и времени отплытия трех из пяти судов, исчезнувших в прошлом году.

— Друзья… капитаны этих судов были моими друзьями…

— А по-моему, не были. Замечу, что губернатор Клейборн знает меня как честного человека и ценит мои советы как личного, так и юридического характера. И поскольку именно я, Жерар Пуантро, поддерживаю пострадавших владельцев этих таинственно исчезнувших судов, он поручил мне лично допросить вас и заставить сказать правду. И у меня самые твердые намерения выполнить эту задачу, капитан. Любой ценой.

— Я вам сказал… Виноват Гамби.

— Лжец! — Лицо Пуантро залилось краской гнева: — Винсент Гамби является капером и имеет надлежащим образом оформленное свидетельство! Он и другие капитаны Лафитта нападают только на испанские суда.

— Это был Гамби…

— Запомните, упорство не приведет вас ни к чему хорошему!

— Гамби…

Разъяренный Пуантро подал знак достать из огня железный прут. Металл раскалился докрасна, а голос Пуантро понизился до вкрадчивого шепота:

— Впечатляющий инструмент, не так ли, капитан? Все это — и железо, и камера — осталось от испанского правления и в последнее время не находило себе достойного применения. Однако едва ощутимая во мне примесь испанской крови склоняет меня в их пользу. Они весьма эффективны… эти средства выявления истины. Я полагаю, что цель оправдывает средства, и не вижу нужды информировать губернатора Клейборна о временном использовании этих орудий принуждения. Надеюсь, вы оценили ситуацию? Повторяю свой вопрос, капитан: с кем вы сотрудничали, продавая судно?

— Ловушка… Это был Гамби.

От бешенства выражение лица Пуантро стало еще более жестким. Блики пламени демоническим блеском отразились в его темных глазах. Он подал знак приблизить железо, прошипев при этом:

— Как вы можете заметить, на этом железном пруте стоит клеймо в виде буквы «П». Оно навсегда заклеймит вас как пирата. Добавлю, что эта буква — начальная от Пуантро, фамилии человека, который вас уничтожит!

Повернувшись к стражнику, Пуантро резко скомандовал:

— Приложить железо!

Нечеловеческий вопль вырвался из горла капитана, когда прут коснулся его груди. Запахло горелой плотью. Узник замер.

— Капитан Уитни! Проклятие!

Возмущенно насупив брови, Пуантро повернулся к стражнику.

— Он потерял сознание. Оттащите его на кровать. Он еще заговорит. Это вопрос времени.

Невыносимая боль проникла сквозь тьму, окутавшую его сознание. Ценой неимоверного усилия открыв глаза, капитан Роган Уитни снова оказался перед лицом реальности — грязная койка и пропитанный сыростью потолок, к которому за несколько дней после начала допросов он успел привыкнуть.

Сознание прояснялось. Громкие отрывистые стоны из камеры, в которой раньше допрашивали его самого, эхом разносились по коридору. Уитни понял, что пытают его первого помощника. Ненависть к голосу Пуантро заставила его подняться на ноги и прижаться к решетке.