Сандра БРАУН: ДЕНЬ ГРЕХА

– Его оправдают. – Берк Бейзил растопырил пальцы правой руки, потом с силой сжал их в кулак. Это растягивающее упражнение в последнее время вошло у него в привычку. – Нет ни малейшего шанса, что они вынесут обвинительный приговор.

Капитан Дуглас Пату, шеф НОБН – Нью-Орлеанского отдела по борьбе с наркотиками, озабоченно вздохнул.

– Может быть.

– Да не может быть, а точно. Его оправдают, – с нажимом повторил Берк. Помолчав, Пату спросил:

– А почему Литрелл назначил представлять дело именно этого помощника прокурора? Он же новичок, живет здесь всего несколько месяцев. Переехал с Севера, кажется, из Висконсина. Разве он может разобраться во всех нюансах?

Берк, стоявший у окна и смотревший на улицу, обернулся:

– Зато Пинки Дюваль здорово в них разобрался.

– Чертов златоуст. Его хлебом не корми, дай только выставить нас полными дураками. По стенке размазал отдел по борьбе с наркотиками.

– Надо отдать ему должное, Дуг, его последний аргумент был блестящим. – Эти слова причиняли почти физическую боль, но Берк все же произнес их. – Подлый выпад, но – сказанный во имя правосудия. Все двенадцать присяжных слушали, затаив дыхание. – Берк взглянул на часы. – Они заседают полчаса. Думаю, еще минут десять – и все будет кончено.

– Ты действительно думаешь, они так быстро выйдут?

– Да. – Берк присел на исцарапанный деревянный стул. – Если говорить начистоту, у нас с самого начала не было ни малейшего шанса. И совершенно неважно, кто именно из прокуратуры представлял дело или сколько юридических выкрутасов выкинула защита. Факт остается фактом, хоть и весьма прискорбным: Уэйн Бардо не спускал курок. Это не его пуля убила Кева.

– Хотел бы я получать по доллару столько раз, сколько Пинки Дюваль произносил свою коронную фразу, – кисло заметил Пату. – «Мой клиент не совершал рокового выстрела». Он выпевал это, как поп на амвоне.

– К великому сожалению, это правда.

Они оба обсуждали это десять тысяч раз – размышляли, прикидывали, но все разбивалось о бесспорный, неопровержимый факт: обвиняемый Уэйн Бардо не убивал сержанта Кевина Стюарта, формально не убивал.

Берк Бейзил устало потер глаза, пригладил растрепавшиеся волнистые волосы, потрогал усы. Снова сжал-разжал пальцы правой руки. Наконец уперся локтями в колени и тупо уставился в пол, плечи его поникли.

Пату оценивающе посмотрел на него.

– Ты хреново выглядишь. Не хочешь выйти покурить?

Берк помотал головой.

– Может, кофе? Если не хочешь встречаться с журналистами, я принесу.

– Нет, спасибо.

Пату сел рядом с Берком.

– Не будем пока отчаиваться. Присяжные всегда непредсказуемы. Кажется, вот – загнал подонка в угол, а он покидает суд свободным человеком. Или бывает, никто не сомневается, что подсудимого оправдают, а ему выносят обвинительный приговор, да еще присяжные высказываются за максимальное наказание. Так что, никогда не знаешь.

– Я знаю, – с упрямой обреченностью сказал Берк. – Бардо оправдают.

В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец Пату произнес:

– Сегодня годовщина Мексиканской конституции.

Бейзил поднял голову:

– Чего?

– Мексиканская конституция. Ее приняли пятого января. Я утром посмотрел на свой настольный календарь и прочитал.

– Угу.

– Только там не написано, когда ее приняли.

Лет двести назад, я думаю.

– Угу.

На этом беседа иссякла, они снова замолчали, погруженные каждый в собственные мысли. Берк старался представить, как он поведет себя в первые мгновения после произнесения вердикта.

Берк с самого начала знал, каким окажется этот процесс. Пинки Дюваль не пошел на компромисс, предложенный обвинением, а это означало, что адвокат абсолютно уверен в оправдании клиента. И еще Берк знал, каков будет исход дела. Приближался момент произнесения приговора, и Бейзил был уверен, что его предсказание сбудется. Он во что бы то ни стало хотел вести себя сдержанно, нельзя было дать ярости выплеснуться через край, когда Бардо спокойненько покинет зал суда.

«Господи, помоги мне, а то ведь я могу убить чертова ублюдка голыми руками».

В маленькую комнату орлеанского суда, где обычно взмокшие от напряжения адвокаты и прокуроры дожидались оглашения приговора, залетела большая сонная муха, совершенно одуревшая от инсектицидов. В тщетной попытке выбраться на свободу она тупо билась об оконное стекло и не понимала, как глупы и напрасны ее усилия, какими бы упорными они ни были.