Алена Винтер - Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

– Ян, – послышался тихий голос Рэма, – я уже пришел в себя.

– Вижу, – буркнул Малиновский.

– Что ты делаешь?

– Работу над ошибками начинаю. Ни имени Анны, ни Субботиной в твоем телефоне нет…

– Собираешься позвонить Анне?

Малиновский только покачал головой, огорчившись такой недогадливости Рэма.

– Так, – сказал он, отвечая своим мыслям. – Номер Субботиной несложно достать. Наверняка sim-карта зарегистрирована на нее лично. Зато Анна явно пользуется чужим именем, – рассуждал он. – Следовательно, мы – я напишу послание от имени Вероники доверенному лицу Анны… Сделаю это завтра, ближе к полудню.

– Но зачем? И какое послание?

– Ты издеваешься надо мной?! Или действительно ничего не соображаешь? – вспыхнул Малиновский. – Сделаем вид, что Вероника решила сбежать, испугавшись гнева сестрицы. Я съезжу к ней, – он подошел к сумочке и отыскал ключи от квартиры, – соберу вещи. Нужно, чтобы все выглядело так, будто она покинула страну, и очень надолго. Завтра ты свяжешься с Анной, не знаю как, – Малиновский неопределенно махнул рукой и продолжил: – Съездишь к Субботиной, тебе ведь известно, где она живет? Скажешь, что вчера вечером Вероника привезла Александра и попросила тебя присмотреть за ним. Но ты, добрый самаритянин, решил вернуть мальчика матери. Где сейчас находится Вероника, ты не имеешь понятия. Лишь знаешь, что она намеревалась куда-то уехать, а затем хотела вернуться и забрать ребенка. Надеюсь, все ясно? Или мне надо еще раз повторить, что ты должен делать?

Рэм опустил голову и кивнул:

– Все ясно.

– А теперь – удались. Когда приедут мои люди, чтобы забрать это, – Малиновский указал на тело Вероники, – я не желаю, чтобы они тебя видели.

– Кирилл опять не берет трубку, – Анна расстроено посмотрела на экран телефона, потом на Женю.

– Вы своим мужчинам дышать не даете! – возмущенно проговорила тетя Фира, взбивая венчиком яйца для омлета. – Прислушайтесь ко мне, потому что я уже старая, много видела и жизненного опыта у меня гораздо больше, чем у вас. Людей нельзя лишать свободы или хотя бы ощущения того, что они свободны. А вы обе затягиваете удавку у них на шее. Ваши мужчины обязаны перед вами отчитываться, где они находятся, что делают, кто там рядом с ними и прочее. Я множество раз присутствовала при этих сценах, когда ты, Женя, устраивала допрос Виноградову. А он, дурачок, боясь тебя обидеть, вынужден был отчитываться в каждом своем шаге, хотя вовсе не обязан это делать. Тебя ведь не должно касаться, чем он занимается в ту минуту, когда ты ему звонишь! Может, он в туалете? В таком, знаешь ли, стыдно признаваться. Люди начинают лгать, когда их застают врасплох, что приводит к плачевным результатам.

– А ты не забыла, что мы завтракать собрались? – Женя указала рукой на сковородку, стоявшую на плите.

– Не забыла. Но и ты разговор на другую тему не переводи.

Тетя Фира взяла в руки емкость с готовой массой, вылила ее на раскаленную сковороду и прикрыла крышкой. Достала из холодильника йогурты, сок, поставила все это на стол, потом повернулась к Анне, обдумывавшей услышанное, и усмехнулась:

– Не уподобляйся Женьке. Не совершай таких же ошибок. Чрезмерная назойливость ведет только к одному – к разладу в отношениях. Ты ведь не этого добиваешься?

– Я просто волнуюсь, – Анна невесело улыбнулась и добавила: – Скучаю, хочу услышать его голос. Но вовсе не желаю, чтобы Кирилл думал, будто я пытаюсь его контролировать.

– Так и скажи ему об этом, а не требуй объясниться, как он проводит время, когда тебя нет рядом с ним.

– Тетя Фира, – хитро прищурилась Женя, – мне кажется или ты предостерегаешь нас от ошибок, которые сама допускала? Признавайся!

– Ладно, скажу, – решила тетя Фира, и молодые женщины обменялись удивленными взглядами, потому что она редко вспоминала о своем прошлом. – Я очень любила мужа… Но зажала его в тисках. Контролировала все, вплоть до того, с кем и о чем он говорил в течение дня. Мне казалось, что я оберегаю свою территорию, но этим я лишь оттолкнула его. Он ушел к другой, к той, которая обладала большей мудростью, нежели я. А мне так и не удалось заново построить свое счастье.

– И кто он, этот гордый орел?

– Брат твоего деда.

– Папин дядя?! – Женя растянула губы в непонимающей улыбке. – Почему ты мне раньше об этом не рассказали?

– Потому что родственниками нужно гордиться, а не жалеть их, – сказала тетя Фира. – Ты издевалась бы надо мной всякий раз, когда я упрекала бы тебя в очередном женихе, бросившем тебя.