Алена Винтер: Своя-чужая жизнь, или Верни мою любовь

– Надеюсь, ты не станешь продавать эту квартиру?

Кирилл посмотрел на мать и улыбнулся выражению ее лица. Оно было растерянным, но явно не в результате заданного вопроса, а из-за сложности решения, заключавшейся в том, как уместить все наряды, которые она намеревалась взять в путешествие, в два огромных чемодана, уже наполненных до предела.

– Боишься, что у нас с Андреем ничего не получится и мне придется сюда вернуться?

– Нет, не боюсь. Но квартиру не продавай, даже когда переедешь к своему новому мужу.

– Не такой уж он и новый, – сказала Нина и рассмеялась. – Но не беспокойся, я не стану продавать квартиру. Подарки нельзя продавать. Их нужно выбрасывать или прятать в кладовку…

– Что, впрочем, одно и то же, – перебил Кирилл. – Мама, ты не раз говорила, что отец умел дарить подарки. Насколько я знаю, ты до сих пор пользуешься всем, что он тебе презентовал. Эта квартира – не исключение.

Смех Нины так же резко прекратился, как и начался, но Кириллу показалось, что он все еще летает в воздухе, иногда словно касаясь ее губ звуковыми волнами. Нина прикрыла глаза и наклонила голову, обдумывая слова сына.

– Герман умел дарить радость. Скучаешь по нему? – спросила она, и Кирилл понял, что этот вопрос Нина задала больше себе, нежели ему.

– Нет, – честно ответил Кирилл. – Уже нет.

– Лгун! – усмехнулась Нина и взяла сына под руку. – Перекусим?

– Ресторан? Или сами что-нибудь приготовим?

– Конечно, сами! – быстро ответила Нина, и Кирилл обреченно посмотрел на ее раскрасневшиеся щеки, понимая, что его ожидает длинная лекция о здоровом домашнем питании, а также о вредности и ущербности общепита.

Самым смешным в этой ситуации было то, что Андрей – тот самый человек, за которого Нина вчера вышла замуж, – являлся успешным московским ресторатором. И все же обедать в заведениях Андрея мама категорически отказывалась, чем неизменно его обижала. Поначалу он злился и мстительно игнорировал ее домашние кулинарные шедевры. Подобная детская обида не производила на Нину никакого впечатления, она не изменила решения и мягко убеждала своего партнера, что готовит во много раз лучше его шеф-повара, специально выписанного из Италии. Даже Кирилл делал вид, что так оно и есть, однако, несмотря на это, он бывал частым гостем в самом крупном ресторане Андрея, именно в том, где демонстрировал свое искусство Марко Бальдуччи, хитроглазый худенький итальянец с волшебными руками и потрясающим чувством вкуса.

Кирилл задержался в уютной спальне, которая вдруг показалась ему чужой и незнакомой. Наверное, оттого, что в ней уже витал запах другого мужчины, повсюду находились его вещи, начиная от пузырька духов на туалетном столике и заканчивая джемпером, лежавшим на пуфе у двери. Любая мелочь напоминала о том, что Кирилл здесь – только гость.

Много лет назад, едва Кириллу исполнилось семь, они с мамой переехали сюда. Квартира показалась ему необычной и огромной из-за громадных окон, на которые никогда не вешали шторы, чтобы дать свету возможность проникать повсюду. В ней было всего три комнаты, одна находилась наверху, а гостиная и небольшая спальня – внизу. Конечно, были еще кухня и столовая, но Кирилл не считал эти помещения полноценными комнатами, так как проводил в них мало времени. В основном он осуществлял налеты на холодильник и с подносом, полным еды, мчался в свою комнату, к компьютеру или к телевизору. Во времена учебы в школе Кирилл занимал спальню, находившуюся наверху, спустя годы в нее переехала мама, уже после того, как по решению отца его отправили продолжать учебу в Лондоне. Каждый раз, приезжая в Москву на каникулы, он радовался, что наконец оказался дома. Но год тому назад, окончательно вернувшись в Россию, он понял, что на самом деле приезжал в гости, а настоящий дом остался там, где прошли последние восемь лет его жизни.

Кирилл скучал по Лондону, по своей привычной и шумной жизни, по друзьям, которых ему очень не хватало здесь. Но еще больше он тосковал по отцу, хотя и стеснялся этого чувства. Их отношения никогда не были близкими, наоборот, они редко виделись, а при встречах много молчали, не зная, что сказать друг другу. И тем не менее Кирилл хотел вернуться в те холодные минуты их общения, хотя бы для того, чтобы лучше запомнить отца. Необязательно было в чем-либо признаваться, говорить пустые слова, давать обещания – все это было лишним. Зато за пять минут пристального внимания со стороны отца, результаты которого надолго отложились бы в его памяти, он готов был поступиться многим.