Кэндис Адамс - Молчаливая исповедь

— В телефонной будке в трех кварталах от их дома.

Джефф схватил фуражку.

— Еду! Возвращайтесь к дому как можно скорее! Я не хочу, чтобы Лоретт, вернувшись, застала этого…

— Понял.

Но Джефф так сильно переживал за безопасность Лоретт, что совсем забыл о беззащитном старике — ее деде. Он отдавал себе отчет в том, что неправ, что поступает совершенно непрофессионально, что получает заработную плату за то, чтобы защищать всех граждан без исключения, не делая никакого различия между ними. Но, к сожалению, сейчас он думал только о Лоретт…

Проверив, заряжен ли пистолет, Джефф побежал к своему автомобилю. Он подъехал к дому Харрисона одновременно с Реджи.

— Вы считаете, что он все еще там? — спросил его Реджи.

— Не знаю.

Вытащив из кобуры пистолеты, оба пошли к дому.

— Прикройте меня сзади. — Когда Реджи исчез за углом дома, Джефф подошел к передней двери и рывком распахнул ее. — Полиция! Есть здесь кто-нибудь? — крикнул он.

Никто ему не ответил.

Джефф осторожно вошел. В гостиной, как и в столовой, и на кухне, никого не было. Реджи шел следом за ним.

— Нужно проверить все наверху и в подвале, — сказал Джефф.

Реджи кивнул.

Наверху тоже никого не оказалось. Реджи начал спускаться по лестнице, а Джефф все стоял на пороге маленькой комнатки, в которой стена поддерживала скат крыши. На кровати лежал открытый чемодан, а вокруг были разбросаны вещи Лоретт. Ощутив тупую боль под ложечкой, он отвернулся, затем присоединился к Реджи и они осмотрели подвал, но безрезультатно.

— Теперь посмотрим, что делается в доме Джови, — сказал Реджи. — Он находится на этой же улице.

Они прошли пешком квартал до его дома. Никто на их стук не ответил, и тогда полицейские, настороженно осматриваясь, направились к студии Говарда, размещавшейся в сарае. Никого не обнаружив там, они разбили стекло в доме и через окно проникли внутрь. В доме тоже было пусто. Страх овладел Джеффом: что если Джови пошел следом за Лоретт и стариком и сейчас находится рядом с ними? Джови явно был вооружен при нападении на участок, а значит, весьма опасен.

Лоретт остановилась на крутом склоне холма, чтобы передохнуть и отдышаться. Затем, раздвинув колючие ветки ежевики, она вновь потащилась вверх вслед за дедушкой. Стоит ли удивляться словам деда, что никто никогда не обнаружит его винокурню? Ясно, что в таком Богом забытом месте это почти невозможно сделать!

— Еще далеко? — крикнула она.

— Не очень, — ответил дед.

Она мрачно посмотрела на свои сплошь исцарапанные руки. Его слова были для нее слабым утешением, так как она слышала их вот уже двадцать минут. Но Лоретт была полна решимости преодолеть холмы Иттерхорна, лишь бы только разбить наконец вдребезги этот проклятый самогонный аппарат и выбросить его на свалку, где, по словам дедушки, он и нашел все необходимые детали.

Конечно, ей совсем не хотелось разбивать эту созданную с такой любовью штуковину, но когда она поравнялась с дедом на улице позади их дома и извинилась за свою грубость, он сказал, что пойдет на этот ужасный шаг только ради ее спокойствия.

Склон стал еще круче, и Лоретт осторожно искала надежные выступы для ног. Когда она наконец нашла точку опоры и подняла голову, дедушки нигде не было видно.

— Дедушка!

— Я здесь, — глухо отозвался старик.

Голос деда звучал где-то совсем рядом, но она его не видела. Лоретт полезла вверх, хватаясь за выходившие на поверхность корни деревьев. Очутившись снова на твердой почве, она осмотрелась.

— Где ты?

Дед выглянул из-за толстого дерева.

— Здесь пещера.

Она с трудом преодолела последние несколько футов до него и, присев, пролезла через узкую щель. Внутри пещера была достаточно просторной, чтобы стать там во весь рост. Свет просачивался через несколько небольших отверстий над головой.

— Как же ты нашел это место? — спросила она. Голос ее эхом прокатился под сводами.

— Здесь у нас собирался тайный клуб, когда я был еще мальчишкой. Однажды я убежал из дома и провел здесь целую ночь. — Он рассмеялся от нахлынувших воспоминаний. — Это была самая страшная, самая ужасная ночь за всю мою жизнь!

— Еще бы… — прошептала Лоретт, дрожа от холода и сырости.

Пробивающийся через расщелину в потолке свет выхватывал из темноты аппарат. Это было какое-то замысловатое сплетение похожих на чайники сосудов и медных трубок. Мешки с сахаром лежали рядом.

Дедушка смотрел на приспособление с печалью: чувствовалось, что он гордится своим детищем.